машины и аэродромы с бесконечными взлетно-посадочными полосами, больше похожими 
на шоссе.
— Но вертолеты Сикорского! — не утерпел Косанович.
— Сикорский из наших, из славян, он придумал нестандартное решение, снабдив мой 
летательный аппарат вертикального взлета двигателем с пропеллером. Снимаю перед 
ним шляпу и, присоединяя его вертолеты к списку, остаюсь при своем мнении.
А возьмем автомобили. Знаешь ли ты, на чем перевозили посетителей Чикагской 
выставки 1893 года?
На электромобилях! А потом все перекинулись на двигатели внутреннего сгорания. 
И опять я утверждал, что это — тупиковый путь. Только пожжем почем зря нефть и 
задымим атмосферу. Будущее за электрическими двигателями, черпающими энергию из 
окружающей среды. И за гибридными двигателями, включающими как один из 
элементов мои газовые турбины. Но Генри Форд был влюблен в свое детище, оно 
приносило ему колоссальные прибыли, зачем ему нечто принципиально иное? Все 
дело в прибыли, в сиюминутной прибыли. Но можно воспрепятствовать продвижению 
изобретения, а мысль нельзя убить. Человечество, вынуждаемое обстоятельствами 
или повзрослев, вернется к моим идеям, воплотит в жизнь мои изобретения. И я 
увижу это!
Косанович какое-то время беззвучно разевал рот.
— Мы все желаем тебе долгих лет жизни, — выдавил наконец он, — но человечество 
взрослеет так медленно…
«Сказать ему? Намекнуть? — подумал Тесла. — Непременно надо будет. А то у него 
одни военные секреты на уме. Но не сейчас. В конце, перед самым уходом, его 
уходом. Запоминается последнее».
— Да, придется запастись терпением, — с улыбкой сказал он, и, не удержавшись: — 
Всем нам. Но ничего, подождем, нам спешить некуда. Ведь мы из рода долгожителей,
 не так ли? А живем мы долго, в частности потому, что никуда не спешим, это 
один из секретов долголетия. Запомни это, Саввушка. Лично я с юношеских лет был 
уверен, что проживу сто пятьдесят лет, так чтобы заглянуть и в новое 
тысячелетие. И ведь прожил бы! Но у меня украли эликсир жизни, живую воду, aqua 
vita. А, ушки на макушке! Но ведь ты, насколько мне известно, не пренебрегаешь 
этим чудесным снадобьем. Да, я имею в виду виски. Я пил его на протяжении 
многих лет. Это источник очень полезной энергии, а в энергии я немного понимаю. 
Конечно, не всякое. Американский бурбон вполне может и сократить жизнь, а вот 
шотландское средней выдержки, лет эдак пятнадцати-восемнадцати… Они мне 
напоминало нашу родную самогонку, источник активного долголетия наших предков. 
И тут, как на грех, объявили «сухой закон». Ты застал фарс, а первое действие 
было, как водится, трагедией. Это было в начале Первой мировой войны. Мера 
традиционная, даже Россия с ее бесконечными зимами и трескучими морозами пошла 
на это, мера вынужденная и для многих категорий населения даже благотворная. Но 
нельзя же всех стричь под одну гребенку! Я выступил в прессе, назвав этот закон 
недопустимым нарушением моих гражданских прав. Выступление не возымело действия,
 наверно, надо было обратиться в Верховный суд. Мне, как законопослушному 
гражданину, ничего не оставалось делать, как смириться и отказаться от виски, 
равно как и от вина. Это стоило мне двадцати лет жизни. Боюсь, что больше ста 
тридцати я не протяну.
Сказано это было нарочито печальным голосом, но в глазах Теслы мелькали веселые 
искорки. Заметив их, Косанович тоже настроился на легкий лад.
— Ты лукавец, дядюшка, — воскликнул он, — деньги ему не нужны! Да никто в 
Нью-Йорке не тратил деньги с такой царственной легкостью.
— Ты не можешь этого знать. Когда ты приехал в Америку, я уже стал по-старчески 
скуповат.
— Кое-что и я застал, и тем легче поверил в многочисленные рассказы.
— Саввушка, никто не мог сказать, что я бездумно расшвыривал деньги, 
доставшиеся мне тяжким трудом!
— А кто двадцать пять лет жил в «Уолдррф-Астории», самой дорогой гостинице 
Нью-Йорка, пристанищу герцогов и миллионеров?
— Ну надо же мне было где-то жить. Я же не покупал особняков, что действительно 
было бы бездумной тратой денег, а всю жизнь, одинокий, скитался по отелям. И 
что ты имеешь против герцогов? Они, по крайней мере, ведут себя прилично, тихо. 
Если я сплю два часа в сутки, то я имею право проспать их в тишине. И, кстати, 
это было совсем не дорого. Верный своим принципам, я тратился только на чаевые 
и обеды.
— Ага, обеды! Кто вызывал в Уорденклиф лучшего повара Нью-Йорка, чтобы он 
готовил тебе обеды? — вновь подначил старика Косанович.
— К сожалению, не лучшего, всего лишь шеф-повара «Уолдорф-Астории». Но не мог 
же я есть абы что, особенно в период напряженной работы. Это была 
производственная необходимость, не более того.
— А шикарные обеды в той же «Уолдорф-Астории», о которых судачили газеты и 
домохозяйки, и на которые все стремились попасть…
— Естественно, стремились, всеми правдами и неправдами, — прервал его Тесла, — 
потому что приглашение на мой обед означало, что человек занимает не просто 
видное место в обществе, а принадлежит к сливкам высшего общества или обладает 
каким-то невероятным талантом.
— Это была тоже производственная необходимость?
— Конечно, потому что избранные из избранных отправлялись после обеда в мою 
лабораторию, где я демонстрировал им свои последние изобретения. Ты можешь 
предложить лучший способ поиска инвесторов?
Косанович не смог.
— Что же до роскошности обедов, — продолжал Тесла, — то это лишь дань моему