что подпись была та же самая, сомнений не было.
Но самая любопытная и шокирующая находка ждала меня на десятый день работы в 
архиве. Я копался в огромном пухлом деле, посвященном государственной поддержке 
научных исследований. Пролистав примерно половину, я с волнением обнаружил, что 
внутри находится еще одно, видимо, случайно подшитое дело. Дело, содержание 
которого било в самую точку. Это была коллекция договоров о финансировании 
института «Наследие предков».
Пять минут спустя я уже мчался на участок фотокопирования. Потому что документ, 
найденный мною, нельзя было просто переписать от руки. Я нашел самое 
убедительное доказательство того, что фонд «Аненэрбе» действительно существовал.
 Собственно говоря, в моих руках был документ о его создании.
И сейчас, когда я пишу эту книгу, передо мной лежит копия «Договора о 
финансировании научных исследований», заключенного институтом «Аненэрбе», с 
одной стороны, и обществом «Друзья Германии» — с другой. Текст этого документа, 
подписанного в 1936 году, заслуживает того, чтобы опубликовать его полностью:
Общество «Друзья Германии» признает, что ключевые научные исследования 
осуществляются сегодня в стенах специального научно-исследовательского 
института «Наследие предков». Успешное развитие этих исследований жизненно 
необходимо германской науке. В связи с этим общество «Друзья Германии» берет на 
себя финансирование наиболее важных исследований, осуществляемых в рамках 
института.
Для реализации настоящего договора создается фонд «Наследие предков». Капитал 
фонда формируется субсидиями общества «Друзья Германии». Фонд «Наследие 
предков» находится в США и назначает своего представителя в Германии, в задачи 
которого входит выбор исследований, заслуживающих финансирования. Каждая 
субсидия согласуется с немецкой стороной.
Общая сумма субсидий, выдаваемых фондом «Наследие предков» ежегодно, не может 
составлять менее 1 млн американских долларов в золотом эквиваленте.
Миллион долларов в золотом эквиваленте! Когда я прочел это, то чуть не 
поперхнулся. Это сегодня миллион долларов — сумма хоть и большая, но совсем не 
запредельная даже для простого смертного. А в 30-е годы ее обладатель считался 
супербогатым человеком. Почему же американский фонд решил вкладывать такие 
деньги в немецкую науку? И самое интересное — откуда он их брал?
Под документом стояли две подписи. В одной из них я без особого труда узнал 
подпись рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера — я видел ее сотни раз и не перепутал 
бы ни с какой другой. Другая — очевидно, принадлежавшая представителю общества 
«Друзья Германии» — была мне незнакома. Расшифровки подписей не было — ни одной,
 ни другой.
Итак, одна загадка была разгадана… чтобы тут же породить другую. Что это за 
общество «Друзья Германии»? Никогда не слыхал о таком. Впрочем, если они 
финансировали нацистов, это и неудивительно. Думаю, после войны они 
предпочитали не распространяться о своей недавней деятельности.
Я провел в архиве еще одну неделю, но больше ничего заслуживающего внимания не 
нашел. Да и не особо-то рассчитывал — очевидно, что «Друзья Германии» были 
чисто американской структурой, и в нацистских фондах много материала на них не 
нароешь. И все же эта неделя была проведена не зря…
В последний день моей работы, когда я сдавал читательскую карточку, архивисты — 
три дамы бальзаковского возраста — тщательно проверили все дела, к которым я 
прикасался (и по-моему, даже те, на которые имел несчастье дыхнуть). Причины 
такого старания я понял, когда по окончании проверки одна из работниц архива — 
судя по всему, старшая по должности — повернулась ко мне и с видимым 
облегчением сказала на довольно дурном английском:
— Слава богу, господин Кранц, все в порядке.
— А что могло быть не в порядке? — не удержался я от вопроса.
— Полгода назад была очень и очень неприятная история. — Было видно, что дама с 
трудом подбирает иностранные слова. — У нас работал один американский ученый, 
Дональд Глейн. После его отъезда мы обнаружили, что пропали многие документы, с 
которыми он работал.
— Проще говоря, он вас обокрал?
— Да-да, обокрал…
Пока дама слагала очередные тяжеловесные конструкции, безбожно коверкая язык 
проклятых гринго (так им и надо, впрочем), я лихорадочно вспоминал, откуда я 
знаю эту фамилию. Она попадалась мне совсем недавно… Только вот где?
— А чем он занимался? — спросил я больше для того, чтобы поддержать разговор.
— Да примерно тем же, чем и вы: нацистской наукой и нацистскими деньгами.
И вот теперь я вспомнил. В каждом архивном деле есть карточка, где отмечаются 
все, кто это дело просматривал. Расписываясь на таких карточках, я на многих 
делах видел фамилию Глейна. Странно, что я тогда не обратил на нее внимания… А 
вот на деле, в котором я нашел заветный документ, роспись Глейна отсутствовала. 
Он по каким-то причинам не добрался до него. Видимо, только это и спасло 
ценнейшую бумагу.
— А откуда он был, этот Глейн? — как бы невзначай поинтересовался я.
— Кажется, из Университета Вирджинии. Мы направили им письмо протеста…
Вежливо распрощавшись с работницами архива, я зашагал к уже ожидавшему меня 
такси. Теперь в моих руках были две ниточки. Во-первых, мне нужно было найти 
данные об обществе «Друзья Германии». Во-вторых, следовало отыскать следы 
Дональда Глейна. Я не рассчитывал, как говорят русские, убить двух зайцев одной 
пулей, но по крайней мере одной цели добиться следовало.