Швеции, и в его Дании, и во всем музыкальном мире. О ней восторженно отзываются 
лучшие композиторы Европы — Шопен, Мейербер. Сам Мендельсон сказал:

«Такие таланты рождаются раз в столетие!»

За чарующий голос поклонники прозвали Йенни Линд «шведским соловьем». Пресса и 
вовсе величает ее великой певицей. А ведь мадемуазель Линд всего 25 лет. А 
Андерсену — уже 40. К тому же он не слишком хорош собой, и еще — беден, если не 
сказать честно, почти нищ. Разве он может надеяться на любовь?
Но, Боже, чувства не в его власти! Андерсен и всегда-то был влюбчив, а увидев, 
вернее, услышав Йенни Линд, вообще потерял голову. Но это и немудрено — столь 
прекрасно и завораживающе пела Йенни в «Норме» Беллини. От ее «Casta diva» 
сердце разрывалось в груди. Казалось, ее молодой и прелестный голос лился 
Андерсену прямо в душу. Лучистые серьезные глаза и теплая улыбка преследовали 
по ночам. И 20 сентября 1843 года Андерсен записал в дневнике:

«Я влюблен!»

Да разве могло быть иначе? Андерсен любил музыку больше всего на свете, не 
считая литературы. Разве не написал он 6 лет назад сказку о русалочке, у 
которой был самый изумительный в мире голос? А год назад разве не сочинил он 
сказку о соловье, который своим пением смог не только возвратить императору 
молодость, но даже прогнать саму смерть? А после встречи с Йенни Линд разве не 
написал Андерсен о самом себе — «Гадкий утенок»? Он так надеялся, что сказки 
сбудутся и шведский соловей заметит, что гадкий утенок от любви становится 
прекрасным лебедем…


Огонь, который сжигает душу
Андерсен вспомнил 29 сентября 1843 года — важнейший вечер в его жизни. Корзины 
роз, водопад шампанского, радостно блестящие глаза. Тогда после гастролей по 
Дании друзья провожали Йенни в родную Швецию, и каждый хотел стать ей братом.
— Я выберу сама, — сказала Йенни, пригубив шампанского, и через всю залу — под 
волшебный, завораживающий звон бокалов — пошла прямо к Андерсену. — Хотите вы 
стать моим братом? — произнесла она волнующим голосом.
Он должен был что-то ответить. Но слов не было. Он только смотрел и разевал рот,
 словно рыба, выброшенная на берег волной. Это была волна любви, и она накрыла 
его с головой, затянув в потаенные глубины, где он был нем и беспомощен. Но и 
там он не мог потерять главное — умение писать. И потому на следующий день, 
провожая Йенни на корабль, он протянул ей толстое письмо. И там были тысячи 
слов. О его Любви.
Потом было множество писем и много встреч в разных странах — на пересечении ее 
гастролей и его путешествий. И была еще одна волшебная осень. Золотой октябрь в 
Копенгагене. Йенни снова приехала на гастроли и, когда была свободна, гуляла по 
городу с Андерсеном. Однажды в какой-то кондитерской они выпили молока и 
закусили булочками — самыми сладкими булочками в его жизни! И хозяин отказался 
взять с них деньги: это же честь — принимать таких знаменитых людей. Андерсен 
пожал хозяину руки. А Йенни спела несколько песен. Об этой сцене в кондитерской 
раструбили газеты — датский сказочник показывает заезжей знаменитой певице 
достопримечательности датской столицы. Их имена все чаще связывались вместе. Их 
портреты выставлялись в городских витринах. Йенни шутила:
— Мы выглядим ужасно — как на свадебных фотографиях.
Однажды он хотел спросить, любит ли она его. Но вместо этого полушутливо 
произнес:
— Вы, наверно, ненавидите меня?
И вот сейчас в холодном номере берлинской гостиницы его снова бросило в жар от 
вспомнившегося ответа.
— Нет, — задумчиво проговорила Йенни, — я не могу вас ненавидеть. Ведь для 
этого надо сначала полюбить…
Андерсен захлопнул окно. Звезды уже не мигали на небе, а кружили в каком-то 
диком фейерверке. Когда-то давно старуха-гадалка нагадала его матери, что ее 
Ганс станет большим человеком и в честь него зажжется огненный фейерверк. 
Только помня это гадание, мать и отпустила его из родного городка Оденсе в 
огромный столичный Копенгаген — искать счастья. Гансу было тогда всего 14 лет. 
С тех пор он и ищет свое счастье…
Но может, гадалка говорила об этом ночном фейерверке? Тогда похоже, что этот 
огонь сожжет ему душу…
Розы для Снежной королевы
На следующий день Андерсен все же встретился с Йенни — сам пришел к ней в 
гостиницу и принес букет роз. На него ушли последние деньги. Йенни недоверчиво 
улыбнулась:
— Неужели вы просидели все Рождество в одиночестве? А я-то думала, вы провели 
праздник в кругу принцев и принцесс!
Наверно, у него был страдальческий вид, потому что Йенни, вздохнув, пообещала:
— Мы еще раз справим праздник. Зажжем елку у меня на Новый год.
На этот раз она не обманула. Громадная, блестяще украшенная елка ждала 
Андерсена в новогоднюю ночь 1846 года. За богато уставленным столом сидели 
только он и Йенни, правда, еще ее компаньонка — певица соблюдала приличия. Все 
было прекрасно. Но разговор вышел ужасным. Андерсен заикнулся о своих чувствах. 
Йенни умело парировала: