ведь все так и было!
Ну а теперь пророчество о последней минуте жизни бедного Людовика XVI:


Чернь в ожидании скучает,
От нетерпения дрожа.
Король бестрепетно встречает
Губительный полет ножа.


Нострадамус предвидел гильотину! Сие воистину «величайшее» изобретение, как 
известно, появилось только во времена революции. Король Людовик XVI был казнен 
21 января 1793 года – при помощи революционного изобретения ему весьма ловко 
отсекли голову.



Мятежный монах Авель

Странная история предсказаний связана с тремя русскими монархами – императрицей 
Екатериной II, ее сыном Павлом I и правившим спустя век после Павла императором 
Николаем II. Всем им пришлось столкнуться со странными пророчествами 
монаха-предсказателя Авеля.
Этот удивительный человек родился 18 марта 1757 года в деревне Акулово Тульской 
губернии и скончался в Суздальском монастыре 29 ноября 1831 года. Как писал в 
начале ХХ века духовный писатель-историк Е. Погожев-Поселянин (сам 
человек-страстотерпец, расстрелянный при советской власти), Авель, в миру 
Василий Васильев, родился в семье крепостных крестьян помещика-князя Д. 
Нарышкина. Видя его неистовое стремление к учению, Нарышкин разрешил способному 
юноше (а тому было уже 17 лет) учиться грамоте, счету и плотницкому мастерству, 
в котором тот достиг таких успехов, что Нарышкин отпустил его на заработки в 
Херсонес, где шли большие работы по строительству морских кораблей. Однако там 
вспыхнула эпидемия чумы, и, заболев, Василий дал Богу обет, что, ежели 
исцелится, примет постриг и «пойдет вечно Ему работать в преподобие и правде». 
Ох, знал бы Василий, сколь труден окажется «путь по приказу Его»…


А. Антропов. Портрет Екатерины II. 1766

«Приказ» был странен. Став монахом и получив имя Авель, инок услышал «из 
воздуха глас: иди и рцы (то есть говори)». Как написал он потом в своих 
записках: «Свыше велено было сказывать и проповедовать Тайны Божии и судьбы 
его». И вот всю последующую жизнь Авель предсказывал и записывал свои 
пророчества. И всю жизнь власти запрещали ему это, сажали в тюрьмы, морили 
голодом. Да он и сам пытался совладать со своим Даром. Но ни разу не сумел. Дар 
был сильнее…


С. Щукин. Портрет Павла I. 1797

Глава Сената генерал Самойлов презрительно скривился, глядя на доставленного 
пред его очи монаха-узника. Тощий, сморщенный, волосики жиденькие – в чем 
только душа держится? В деле написано – из крестьян. Родился в 1757 году, 
выходит, в нынешнем 1796-м ему 39 лет. Вот уже 20 лет он монах. Да только 
бродячий, из монастырей его гонят за дерзкий норов и дурацкую привычку писать 
какие-то пророческие книжонки. За них этот Авель чаще сидит в тюрьме, чем в 
келье.
«Так что ты там предрек?» – насмешливо процедил генерал Самойлов. Авель, 
встряхнув цепями, как мог утерся грязным подрясником и вздохнул: «Проговорился, 
что матушка императрица помрет 6 ноября!» – «Да как ты смеешь?!» – вскричал 
Самойлов. «Из воздуха глас прозвучал: рцы северной царице Екатерине. 
Царствовать она будет сорок годков. И понуждала меня совесть об этом гласе речь 
Ея Величеству. Но она-то далека… Вот я и известил начальство. До вас вот Бог 
довел. Хоть вы, добрый человек, ей скажите: 6 ноября сорок годков истекают!» И 
монах вцепился в сапог генерала. Самойлов в ужасе скинул безумца. Как можно 
сказать государыне такое?! Это ж верный путь в Петропавловку! Генерал рванул 
дверь и заорал адъютанту: «В крепость подлеца!»
9 марта 1796 года тощего монаха бросили в каменный мешок – знаменитую камеру 
№ 22 Петропавловской крепости. Наверное, он сгнил бы там заживо, да только 5 
ноября императрицу Екатерину Великую нашли на полу без чувств, а 6-го она 
скончалась. Вступивший на трон Павел I тут же повернул руль власти в свою 
сторону: все враги ненавидимой матери оказались его друзьями. Вместе с другими 
заключенными вышел из крепости и Авель.
Больше того – новоявленный император повелел доставить монаха к себе. Принял в 
личных покоях, облобызал на радостях, еще и благословения попросил. Уж так был 
рад, что наконец-то сделался императором. Конечно, не утерпел и осведомился о 
собственной судьбе. Но Авель, хоть и бывал обычно по-детски искренен, на сей 
раз только развел руками: «Не все мне открыто!» Видно, не хотел опять в 
застенок…
«Что ж, – Павел милостиво улыбнулся, – я направлю вас, отче, в Невский