случилось страшное? До конца жизни так и не суждено было узнать ей, что сталось 
с ее мальчиками…
Но жизнь шла. И на нее нужны были деньги. Михаил, правда, сумел реорганизовать 
несколько мелких французских банков, принадлежавших семье Рябушинских еще с 
начала ХХ века, и на вырученные деньги открыл в Лондоне новый акционерный 
коммерческий Western Bank. И снова братья Рябушинские начали торговать в Европе 
и даже в Америке суконными и хлопчатобумажными тканями. Однако, чтобы 
развернуть большое дело, нужны связи. А их-то и не хватало. Татьяна решили 
поискать эти самые связи сама. Вспомнила, что когда-то была балериной, вот и 
пригласила на файф-о-клок (язык сломаешь!) великую балерину Анну Павлову. Та, 
как ни странно, пришла. Весь вечер благожелательно улыбалась и пообещала 
познакомить Рябушинских с высшим и коммерческим светом. Ведь и 
бизнесмены-промышленники, и графы-герцоги, и даже члены королевской семьи 
рукоплескали ее великому танцу. Так что уже на следующем приеме Михаил 
Рябушинский принимал представителей высшего и торгового общества Англии. 
Появились выгодные контракты.
Но пришла беда, 19 июля 1924 года на юге Франции умер старший Рябушинский, 
Павел Павлович, тот самый член Государственного совета, которого большевики 
обвиняли во всех смертных грехах. Михаил почернел с горя. Но пришла беда – 
отворяй ворота! 28 июля, просматривая эмигрантские газеты, Татьяна увидела 
заголовок: «НАЙДЕНЫ СОКРОВИЩА РЯБУШИНСКОГО!»
«Миша!» – только и крикнула она. Муж ворвался в комнату, чуть не свалив 
придиванный столик. Выхватил газету, начал сбивчиво читать вслух: «При 
передвижке шкафов в полу случайно заметили замурованный люк… доступ в потайное 
хранение… извлечено 40 живописных работ Брюллова, Тропинина, Репина, Серова, 
Врубеля… десятки работ европейских живописцев и скульпторов».
«Но ты же сказал, что отдал коллекцию на хранение в Третьяковку!» – закричала 
Татьяна и осеклась.
Михаил, медленно оседая на диван, вдруг заплакал: «Я не смог расстаться! 
Оставил лучшее дома. Ведь там врубелевский «Демон», «Граждане Кале» и «Бюст 
Гюго» Родена. Я думал, вернусь – и сразу к ним!»
У Татьяны в глазах потемнело. Вспомнилась угловая комната в Москве на 
Спиридоновке, Клава, разбившая блюдо с «подсолнечниками», предсказание духа (а 
может, это «самоубивец» Савва предсказывал?) на спиритическом сеансе у княгини 
Оболенской. Господи, говорят, теперь князь Оболенский – шофер в Париже, и рад, 
что хоть так устроился… Прав оказался подсолнух, предсказатель фальшивого 
богатства – лопнули все русские миллионы, как мыльный пузырь!
А через месяц Татьяна узнала, что и контракты Рябушинских стали тоже вдруг 
лопаться. Сначала пришлось превратить мелкие банки в тривиальные меняльные 
конторы, потом обанкротить и любимое детище Михаила – Western Bank. Добила все 
дело Великая депрессия. Или «предсказание подсолнуха» сработало и за границей?..

…Михаил брел по лондонской улице, торговавшей всяким старьем. Вспоминал, как в 
России начинал каждый день с обхода лучших антикварных магазинов – да он мог их 
все на корню скупить! И вот теперь ему уже перевалило за пятьдесят, и он стал 
нищ, беспомощен. Сто фунтов не может отослать вдове незабвенного брата Павлуши. 
А ведь ей нечем за пансион в Париже заплатить! Да и жена Таточка уже два года 
платья перешивает. Последним обручальное колечко в ломбард снесла: отдала мужу 
20 фунтов: «Вдруг какое дельце подвернется…»
Хорошо братцу Николаше говорить: «Я и в России банкротом был – не пропаду. 
Возьму у кого-нибудь вещь на продажу, вот и мои комиссионные!»
Михаил грустно посмотрел на плохо вымытую витрину лондонского магазинчика. Там 
выставлялся старинный сервиз – фарфор с золотым ободком, явно изделие 
Российского Императорского кузнецовского завода. Да за эдакую посуду истинные 
ценители готовы выплатить огромные деньги. Тем более что этот сервиз отлично 
сохранился: вон как сияют белые края, расписанные золотыми подсолнухами! Михаил 
усмехнулся, вспоминая: Таточка как-то рассказывала, что на спиритическом сеансе 
ей предсказали что-то про подсолнечник. Так, может, купить сервизик?
Рябушинский горько усмехнулся. Это давно, в прошлой жизни, он мог купить хоть 
кузнецовский, хоть севрский фарфор. А теперь!.. Взгляд упал на ценник – и 
внутри все словно оборвалось: Михаил ошибся – это не создание Кузнецова. Не 
может старинный фарфор стоить 20 фунтов. Значит, Михаил совсем потерял нюх – 
уже не умеет отличить простой сервиз от произведения искусства!
Рябушинский прилип к витрине. Нет, он не мог ошибиться – это кузнецовский 
фарфор вековой давности! Но почему всего за 20 фунтов – ровно столько, сколько 
лежит в кармане?! Или это провидение: подсолнух – подсказка судьбы?!
Рябушинский вошел в магазин. Будь что будет, он купит сервиз в этом крошечном 
магазинчике. И если повезет, продаст его в лучший антикварный магазин на 
Бонд-стрит. Там дадут хорошие деньги. И Таточка сможет выкупить в ломбарде свое 
обручальное кольцо. И денег еще останется надолго!
Вечером Рябушинский принес домой первую «зарплату». И обручальное кольцо 
вернулось домой. А Михаил отправился по другим дешевым антикварным лавчонкам. 
Вдруг его наметанный глаз сумеет разглядеть новые сокровища. И сумел-таки! Вот 
так и вышло, что средства к существованию стало давать не банковское дело, а то,
 что раньше было хобби, – знание и изучение искусства. Михаил стал одним из 
лучших консультантов по русскому искусству, уже начал оказывать услуги самым 
процветающим салонам, как потом шутила Татьяна, с «подсолнечниковых денег» и 
началось «позднее возрождение Рябушинского». Недаром прозвучало послание на 
спиритическом сеансе – всего одно слово: «Подсолнечник!» – а прошло с Татьяной 
через всю жизнь.