«вселенской скукой» от «неисчислимого капиталу». Но после встречи с московским 
старцем он ушел в монастырь, став иеромонахом Леонтием, а через 10 лет – 
духовником Корейши.
Однажды Корейшу посетил сам император Николай I. Беседа осталась в тайне, но 
вышел император взволнованный и пасмурный. Буркнул только: «Слава Богу, я – 
Николай I!..» Никто из придворных ничего не понял. Ведь только в начале ХХ века 
можно было осознать, сколь тяжко придется Николаю II…
После царского визита и генерал-губернатор Москвы граф Закревский поспешил на 
Преображенку. Ввалился в палату, звеня начищенными орденами, а Корейша 
повернулся к московскому владыке задом да и повел речь, глядя в потолок: «Глуп 
я, други милые, совсем глуп! Залез на верхушку и думаю, что выше меня уж нет 
никого. А где ж мне другими править, если я с собой управиться не могу? Вся-то 
и отрада: навешаю на грудь всяких цацек да и хожу, распустив хвост, как петух 
индийский!»
Закревский скрипнул зубами, но хладнокровно поинтересовался у врача: «Чем 
больной хворает?» Корейша же, опередив врача, подскочил к генерал-губернатору и 
торжественно объявил: «Пыжусь-надуваюсь, лопнуть собираюсь!» Закревский, 
поперхнувшись, вылетел из палаты: располосовать бы этому наглецу спину прямо на 
площади, да нельзя – царский любимец…
Впрочем, с простыми людьми преображенский старец вел речи куда проще. Как 
свидетельствуют современники, он «примирял враждующих, умягчал злопамятных», 
«отваживал пьяниц от спиртного». Купцы советовались с ним по «смутным сделкам», 
а купчихи «об укрощении буйного мужнего нрава». Часто нескончаемый людской 
поток утомлял старца, и тогда он отвечал невнятно, как типичный юродивый. 
Случались и казусы. Некая купчиха беспокоилась о старшей дочери – та замуж 
вышла, а детей нет. Мамаша поехала в Преображенскую больницу, уплатила, как 
положено, двугривенный санитарам за вход и попросила старца: «Помолись, батюшка,
 чтоб у моей дочки ребеночек родился!» Дело было уж ввечеру, старец устал и 
сказал: «Напиши имя дочки!» Купчиха написала, положила записку на подоконник и 
ушла.
А через 9 месяцев родила купеческая дочка, да не старшая, а младшая. И на позор 
семьи – безо всякого мужа! Разъяренная купчиха ворвалась в палату к Корейше: 
«Что ты наделал? Я просила за старшую, а ты напутал!» Иван Яковлевич только 
пальцем на подоконник указал. Кинулась купчиха свою записку искать. Глядь, а 
там ее же материнской рукой вместо имени старшей дочки имя младшей написано. 
Выходит, не старца вина, а самой купчихи…
О московском пророке писали Лесков и Островский. Достоевский обессмертил его в 
романе «Бесы» под именем Семена Яковлевича. Конечно, писатели-интеллигенты 
иронизировали над страстью москвичей к предсказаниям и над самим «доморощенным 
пророком». Но ведь дар-то был! Например, ровно за год до Крымской войны Корейша 
начал заставлять посетителей щипать корпию и заготовлять сухари для армии. И 
ровно в указанную им дату началась война. Знал он и дату своей кончины. 
6 сентября 1861 года попросил позвать исповедника.
Похоронили старца возле церкви Ильи-пророка в селе Черкизове у Преображенской 
заставы. В первый же день особо усердные обожатели растащили цветы с могилы. 
Некоторые аж начали от деревянного креста щепки отщипывать. Теперь село 
Черкизово вошло в черту Москвы, церковь до сих пор жива, и могилка А.Я. Корейши 
по-прежнему почитается. Над ней – навес с цветами и неугасимая лампада.
И еще не забыли москвичи, что, умирая, старец шептал: «Слушайте, какие 
последние слова скажу… Будет, как есть, правда… Страшно станет, но спасетеся… И 
спасена будет вся наша земля!» Так что не страшися, люд российский, будет 
впереди Правда!..



Предсказание творцу Исаакиевского собора

Постройка главного собора города – явление неординарное, ну а главного собора 
страны?! Во втором десятилетии XIX века стало ясно, что в столице России, 
великом и славном городе Санкт-Петербурге, явно не хватает главнейшего храма, 
который смог бы не просто вмещать в себя грандиозную толпу прихожан, но и 
отражать мощь, силу духа, красоту, богатство и щедрость великой державы, 
победившей самого Наполеона. Словом, Александр I объявил конкурс на перестройку 
старого Исаакиевского собора, который должен был стать символом 
государства-победителя.
Невероятно, но конкурс выиграл пока еще мало кому известный архитектор 
Монферран, приехавший за два года до того, в 1816-м, из Парижа. Именно там Анри 
Луи Огюст Рикард де Монферран познакомился с императором Александром и показал 
ему альбом своих работ. Грандиозные замыслы столь понравились императору, что 
Монферран получил большие подъемные и оказался в российской столице. Здесь он 
стал зваться на русский манер Августом Августовичем или Августом Антоновичем, 
обрел вторую родину и трудился по 20 часов в сутки. Именно ему Петербург обязан 
возникновением такого символа города, как Александровская колонна, в народе, 
правда, прозванная более просто, а то и уничижительно (вот оно – отношение к 
власти!) Александрийским столпом. И Первопрестольная приобрела от таланта 
Монферрана свой символ – Царь-пушку, которую архитектор сумел установить на 
подходящую платформу, а Нижний Новгород – здание своей ярмарки, тоже, как 
известно, символ города.
Но главным созданием Монферрана стал конечно же Исаакиевский собор. Строился 
этот гигант 40 лет – с 1818 (когда Александром I был подписан указ о начале