жаловался на угрозу главнокомандующего. Распутин улыбался. Он решил лично 
поехать в главную квартиру (в Ставку) и там с Верховным главнокомандующим 
выяснить это недоразумение. Он об этом телеграфировал Николаю Николаевичу, но 
через три часа получил очень определенный ответ: «Если приедешь, то велю тебя 
повесить». Ответ Николая Николаевича сильно задел Распутина. С тех пор он носил 
при себе мысль отомстить Николаю Николаевичу при первом случае.


При посещении в один из последующих дней мне бросилось в глаза странное 
поведение Распутина. Он ничего не ел, но все время пил мадеру. При этом он был 
молчалив, часто вскакивал, как будто ловил кого-то порывистыми движениями рук, 
грозил кулаком и выкрикивал: «Я ему покажу!»


Было ясно, что он собирается кому-то отомстить. Подобное поведение я уже 
замечал у него раньше. Злобно он все повторял: «Я с ним справлюсь, я ему 
докажу». Он находился в каком-то особенном состоянии и был погружен совсем в 
себя. Такое состояние продолжалось целый день. Вечером он отправился в 
сопровождении агента охранной полиции в баню и вернулся домой в 10 часов. Он 
имел очень утомленный вид и молчал. Мне было знакомо это состояние, и я не 
беспокоил его разговорами и даже распорядился, чтобы в этот вечер никого не 
принимать. Молча, ни на кого не смотря, Распутин прошел в свою рабочую комнату, 
написал что-то на записке, сложил ее и направился в свою спальню. Здесь он 
засунул записку под подушку и лег.


Как я уже говорил, и раньше приходилось наблюдать у Распутина такого рода, 
напоминающее колдовство, поведение. Так как он в таких случаях не желал, чтобы 
его беспокоили, то я не тревожил его в спальне. Распутин сейчас же уснул и спал 
без перерыва всю ночь. Однажды я спросил Распутина, какие это записки он кладет 
себе под подушку. Он ответил, что он записывает на записках свои желания, 
которые во время его сна исполняются. Это он мне говорил совсем серьезно: 
по-видимому, он верил в чудотворное действие записок и эта вера действительно 
очень заразительна. Распутин рассказывал, что в то время, когда он еще не умел 
писать, ему приходилось свои пожелания отмечать путем надрезов на палке, и 
таким образом он предотвратил много несчастий. После того как он научился 
писать, он уже не нуждался в палке, но прибегал к запискам.


На другой день он еще спал, когда я к нему пришел. Он вышел только спустя 
некоторое время, и я сразу заметил, что его вид был совсем другим, чем за день 
перед тем. Он был оживлен, благожелателен и любезен. В его руках находилась 
лежавшая ночью под его подушкой записка. Эту записку он растер своими пальцами, 
и, когда она превратилась в мелкие кусочки, он бросил ее. При этом он сказал 
мне с любезной улыбкой: «Симанович, ты можешь радоваться, моя сила победила». 
«Я тебя не понимаю», — ответил я. «Ну, так ты увидишь, что случится через
5
или 6 дней. Я поеду к папе и расскажу ему всю правду». «И твоя правда должна 
победить папу?» — спросил я. «Моя власть и правда будут царю известны через три 
дня, — ответил гордо Распутин. — Я должен ему только предсказать будущее». Он 
просил меня соединить его по телефону с Царским Селом. Соединение было дано 
немедленно, так как телефонная станция имела распоряжение Распутина соединять с 
царем всегда немедленно. Такое же распоряжение было отдано телеграфному 
ведомству, так что телеграммы Распутина всегда передавались первыми. «Чем занят 
папа?» — спросил Распутин. «Он занят со своими министрами», — последовал ответ. 
«Доложи ему, что у меня имеется божественное послание для него». Распутина 
соединили с царем. «Могу ли я приехать?» — «Пожалуйста. Я тоже хочу с тобой 
поговорить». Распутин поехал в Царское Село и был немедленно принят.


Как он мне потом рассказывал, разыгралась следующая сцена. Распутин обнял царя 
и прижал трижды свою щеку к его, как он привык делать с людьми, которые были 
ему симпатичны и приятны. Потом он рассказал царю, что ночью он имел 
божественное явление. Это явление передало ему, что царь получит после трех 
дней телеграмму от Верховного главнокомандующего, в которой будет сказано, что 
армия обеспечена продовольствием только на три дня. Распутин сел за стол, 
наполнил два стакана мадерой и велел царю пить из его стакана, между тем как он 
сам пил из царского. Потом он смешал остатки вина из обоих стаканов в стакан 
царя и велел ему выпить это вино. Когда царь этими мистическими приготовлениями 
был достаточно подготовлен, Распутин объявил, чтобы он не верил телеграмме 
великого князя, которая придет через три дня. Армия имеет достаточно 
продовольствия, Николай Николаевич желает только вызвать панику и беспорядки в 
армии и на родине, затем под предлогом недостатка в продовольствии начать 
наступление и, наконец, занять Петербург, заставить царя отказаться от престола.
 Николай был ошеломлен, так как он верил предсказаниям Распутина. «Что мне 
делать?» — спросил он опасливо. «Он хочет меня сослать в Сибирь, но я его 
отправлю на Кавказ», — ответил Распутин. Царь понял намек. Можно представить 
себе его потрясение, когда через три дня от Верховного главнокомандующего 
пришла телеграмма, которая сообщала, что армия снабжена хлебом только на три 
дня».