абсолютно достоверным.
Граф был мужчина средних лет, невысокого роста, но широкий в плечах, 
смуглолицый, по многим показаниям — краснолицый. Говорил на трех или четырех 
языках, притом на всех, без исключения, с иностранным акцентом. Держался важно, 
таинственно-значительно, напыщенно. Щеголял перстнями и табакерками, 
украшенными редкой величины бриллиантами и иными драгоценными камнями.
В скором времени густой дым, валивший из трубы дома № 4, приобрел в глазах 
соседей особенное значение. Стало известно, что заезжий иностранец — 
высокоученый алхимик, владеющий секретом превращать неблагородные металлы в 
золото и серебро, увеличивать в объеме бриллианты, проделывать и некоторые 
другие, столь же чудесные, сколь и чрезвычайно полезные вещи. Во внутренних 
помещениях дома граф оборудовал себе лабораторию, где за плотно завешанными 
окнами пылала большая алхимическая печь, а вокруг все было уставлено колбами, 
пробирками, перегонными кубами вперемежку с каббалистическими книгами, черепами,
 сферами, пентаграммами и прочими аксессуарами высокой магии. Щеголяя 
бриллиантами на перстнях, граф обычно давал понять, что они собственного 
изготовления, а лицам, особо отмеченным его доверием и допущенным в святая 
святых, демонстрировал процесс производства их, извлекая драгоценные камни 
готовенькими из тигля, прямо «с пылу с жару».
Лондонский «дебют» Калиостро окружен особенно густым туманом. Повествования об 
этом отрезке его карьеры вращаются вокруг двух сюжетов: во-первых, драгоценных 
камней и металлов и, во-вторых, лотереи. Ему будто бы удавалось угадывать 
заранее выигрышные номера лотереи, каковые он благоволил сообщать приближенным 
к нему или просто случившимся около него людям. Сам Калиостро представлял дело 
таким образом, что толпившиеся вокруг него корыстолюбцы только мешали его 
алхимически-каббалистическим изысканиям, умоляя его обращаться к сугубо 
практическим их приложениям. Достоверно во всех этих историях то, что они 
окончились судебным разбирательством: Калиостро был обвинен в магии и 
колдовстве, а также и в мошенничестве. Целая череда тяжб в общем завершилась в 
его пользу, и все же он предпочел не задерживаться более в Англии.
Достоверно также то, что в Англии Калиостро вступил в масонскую ложу и сразу 
стал пользоваться авторитетом в этих кругах.
Весной 1778 года Калиостро объявился по другую сторону Ла-Манша. Дорожная 
карета, украшенная графским гербом, пересекает континент вдоль и поперек; 
города и замки в разных концах Европы взбудоражены визитом неожиданного гостя, 
демонстрирующего поистине сногсшибательные вещи. Всюду Калиостро встречает 
хороший прием, а его выступления собирают аристократическую аудиторию, включая 
иногда и коронованных особ. Всякое его появление и исчезновение внезапно и 
обставлено таинственностью; обычная его гастроль крат- ковременна, но где-то он 
задерживается, смотря по обстоятельствам, и на более продолжительный срок. Так, 
например, в Курляндии он провел почти всю первую половину 1779 года.
Репертуар чудес был невероятно обширен. Алхимические опыты оставались самым, 
пожалуй, престижным по тем временам, его главным «фокусом», но были и еще более 
сенсационные: например, некромантия или исцеление безнадежно больных. Прибавим 
сюда ясновидение и предсказания будущего и такие «мелочи», как, например, 
изобличение воров и отыскание кладов.
Жаждущим услышать Калиостро приоткрывал завесу, укрывающую от непосвященных 
«истинную мудрость». Граф утверждал, что он совсем не против энциклопедизма; 
гравитация, электричество и тому подобные новооткрытые вещи — все это очень 
хорошо, но все это частности, а полное, всеобъемлющее знание жизни можно найти 
только в древних книгах, только на далеком Востоке. Исключительно «тайные 
науки» позволяют проникнуть в главный тайник природы, ключ к которому дано 
подобрать только «истинному магу».
Парижский кардинал де Роган, один из столпов королевского двора, пожелавший 
омолодиться, ввел мага в высшее парижское общество. В 1775 году весь цвет 
французской столицы присутствовал на магических вечерах супругов Калиостро. 
Доступ на такие вечера предоставлялся избранным, вступившим в масонскую ложу и 
заплатившим в качестве взноса огромную сумму денег. Зал для своих сеансов 
Калиостро готовил так, чтобы создать таинственную, мистическую обстановку. 
Множество темных драпировок, свечи в массивных серебряных канделябрах, 
расставленные в виде магических фигур, стол, покрытый длинной черной скатертью 
с вышитыми на ней каббалистическими знаками. Самым важным магическим предметом 
сеансов был шар. Перед ним ставили на колени молодую женщину, которая с помощью 
сверхъестественной силы Калиостро видела картины из настоящей, прошлой и 
будущей жизни и рассказывала об этом присутствующим.
Калиостро поселился на окраине Парижа, на улице Сен-Клод, район Марэ, в 
особняке, сохранившемся до сих пор, расположенном в глубине глухого, 
разросшегося сада. В верхнем этаже дома была оборудована лаборатория с 
непременной алхимической печью, Маг обычно работал здесь по ночам, и запоздалый 
прохожий, оглядываясь на светившие сквозь ветки деревьев окна, суеверно 
крестился. Счастливчики, допущенные внутрь лаборатории, попадали в диковинную 
обстановку времен Парацельса и Фауста: батареи всевозможных эликсиров и 
бальзамов, пятиугольники и треугольники с мистическими знаками, чучела змей, 
какие-то вонючие снадобья, тут же буссоль и «дерево Дианы» (амальгама серебра и 
ртути, которой приписывались целебные свойства), светящиеся камни, о которые 
будто бы можно зажечь свечи, многочисленные «черные» книги и первая из них — 
«Изумрудная скрижаль» Гермеса Трисмегиста.
Посреди всех этих редкостей высился огромный ата- нор (алхимическая печь), в 
жарком пламени которого при наличии воображения можно было увидеть пляшущую 
фигурку саламандры — девы-покровительницы алхимиков.