естественно, но и в каком-то смысле похвально. Человеку, который сам не 
способен вообразить такие психические явления, остается лишь недоумевать, 
почему Гарни, Майерс и компания так восторгаются этими никак не связанными друг 
с другом чудесами. И какими чудесами!» Джеймс подчеркивает, что ученые должны 
рассматривать психические явления в контексте таких теорий, которые эти явления 
допускают. Как отмечает Джеймс, большинство критиков потому отрицают 
существование определенных психических явлений, что те идут вразрез с их 
представлениями о законах природы. Но Джеймс понимал, что «чем чаще мы отрицаем 
определенные факты на основе своих допущений, тем слабее становятся сами эти 
допущения, и со временем они могут просто исчерпать себя» (James. 1897. 
Цитируется по: Murphy, Ballou. 1960. P. 40). В частности, Джеймс понимал, что 
факты телепатии в случае с Пайпер и другими медиумами выбивают почву из-под ног 
ортодоксальных ученых, уверенных, что в сознании человека нет ничего, что бы 
выходило за рамки физических восприятия и понимания (James. 1897. Цитируется 
по: Murphy, Ballou. 1960. Pp. 40–41).
Джеймс считал, что окончательным решением всех споров на тему реальности 
психических явлений мог бы стать «непреложный факт, рассеивающий сбивающую с 
толку тьму». «Для меня, – говорил Джеймс, – таким фактом стали 
сверхъестественные способности Пайпер. Когда я наблюдал ее в состоянии транса, 
то не мог отделаться от мысли о том, что те знания, которые у нее вдруг 
появлялись, нельзя получить с помощью обычных органов чувств или бодрствующего 
ума… И когда я рассматриваю другие факты, например, связанные с призраками, то 
не могу полагаться на свой „строго научный ум» с его неизменно предвзятыми 
представлениями о том, как „должен быть» устроен мир» (James. 1897. Цитируется 
по: Murphy, Ballou. 1960. P. 41).
Джеймс не только был полностью убежден в реальности ментального аспекта 
медиумизма, но также не отрицал и его физический аспект (как, например, в 
случае с «парящим» аккордеоном Хоума). Четко документированные свидетельства 
полтергейста заставляли Джеймса относиться к доверием и к другим явлениям, 
происходящим на сеансах медиумов. В президентском обращении к Обществу 
психических исследований Джеймс перечислил десять достоверных случаев 
полтергейста и появления привидений. Он писал: «Во всех этих случаях, если мне 
не изменяет память, множество свидетелей видели, как различные предметы 
двигались без посторонней помощи при ярком свете дня. Во многих случаях таких 
предметов было много… Я вынужден признать, что, пока эти или аналогичные случаи 
не получат позитивного объяснения, я не смогу сказать, что… проблему медиумов… 
можно считать закрытой» (James. 1896. Цитируется по: Murphy, Ballou. 1960. Pp. 
62–63).
По поводу случаев обмана со стороны медиумов, время от времени имевших место, 
Джеймс говорил, что «ученые и сами нередко вводят других в заблуждение своими 
лекциями, вместо того чтобы признать, что большинство их экспериментов 
заканчиваются неудачно» (James. 1911. Цитируется по: Murphy, Ballou. 1960. P. 
312). Джеймс приводил в пример нескольких физиков, которые специально 
настраивали аппаратуру так, чтобы получить желаемые результаты при публичной 
демонстрации. Джеймс даже сам признался в такого рода мошенничестве. Однажды 
профессор Ньюэл Мартин давал публичную лекцию с демонстрацией по физиологии 
сердца черепахи. Присутствующие на лекции могли видеть теневое изображение 
сердца черепахи, спроецированное на экран. При стимуляции нервов сердце должно 
было совершать определенные движения. В какой-то момент сердце совсем перестало 
работать. Джеймс, который присутствовал там в качестве ассистента, вспоминал: 
«Указательным пальцем… я стал непроизвольно симулировать ритмические движения, 
которые, по словам моего коллеги, должно в таком случае совершать сердце. И до 
сих пор, вспоминая ту ситуацию, я не могу строго относиться к медиумам, которые 
умышленно направляют ход событий в нужное русло, если нет возможности добиться 
этого иным способом. Если исходить из принципов Общества психических 
исследований, то мое поведение на той лекции должно дискредитировать меня на 
всю оставшуюся жизнь, и все, что я пишу в этой статье, тоже должно считаться 
ложью, что явно несправедливо» (James. 1911. Цитируется по: Murphy, Ballou. 
1960. P. 313). Дальше Джеймс возражал против политики Общества психических 
исследований относительно отказа от работы с теми медиумами, которые хотя бы 
раз были уличены в обмане.

Джеймс готов был согласиться с существованием самых разных явлений, а не только 
тех, которые укладывались в представления ортодоксальной науки. Это очень важно,
 поскольку факты, принимаемые наукой, во многом влияют на теории и законы, 
которые в дальнейшем устанавливают связь между этими фактами. Когда наука 
признаёт определенную категорию фактов, строит теории и законы на их основе и 
затем использует эти теории и законы для объяснения и прогнозирования возможной 
связи и отношений между этими фактами, то становится трудно серьезно 
рассматривать те факты, которые в эти схемы не укладываются. Джеймс (1897. 
Цитируется по: Murphy, Ballou. 1960. P. 26) писал: «Явления, не подлежащие 
классификации в соответствии с критериями существующей системы, считаются 
парадоксальными и абсурдными, а потому отвергаются как заведомая ложь». Он 
называл эту коллекцию парадоксов «неклассифицированным остатком». По 
наблюдениям Джеймса (1897. Цитируется по: Murphy, Ballou. Pp. 25–27): «Никакие 
другие явления из разряда „неклассифицированного остатка“ не вызывают у ученых 
столь презрительного отношения, как те, что обычно принято относить к
мистике
… А эти явления, тем не менее, лежат на поверхности истории. На какой бы 
странице вы ни открыли анналы истории, вы обязательно столкнетесь с тем, что