древностей. Десятью годами раньше он участвовал в скандале с фальшивыми 
находками из Дибана в Иордании. Надпись на большой базальтовой плите, 
обнаруженная там в 1868 году, была одним из наиболее сенсационных открытий в 
библейской археологии того времени. Еврейский текст, высеченный на камне, 
содержал историю о конфликте между моавитянским царем Месой и израильтянами 
около 850 года до нашей эры и с поразительной точностью подтверждал сведения из 
Библии (библейская версия этой истории содержится в IV Книге Царств, глава 3)- 
Находка привела к дальнейшим поискам в том же районе. Арабы обнаружили 
несколько горшков, покрытых сходными письменами; эти горшки были куплены Шапиро,
 который продал их немецкому правительству. Часть денег, полученных в 
результате этой сделки, он выплатил арабам за дальнейшие поиски и раскопки. 
Однако горшки оказались поддельными, и обман был раскрыт Шарлем Клермоном-Ганно,
 автором первой академической публикации о «Библейском камне». Даже . если сам 
Шапиро стал жертвой обмана, его репутация была безнадежно испорчена.
Не удивительно, что когда Шапиро обратился к немецким чиновникам в 1878 году со 
своими пергаментами, то получил резкий отказ. На некоторое время он оставил 
свитки в покое, но его интерес возродился несколько лет спустя, когда он 
прочитал о последнем открытии в области библейской археологии. Согласно новому 
аналитическому методу (ныне известному как «высшая критика»), в текстах Ветхого 
Завета можно было определить работу разных авторов. К примеру, в некоторых 
пассажах использовалось имя Яхве (Иегова) для обозначения Бога, а в других 
использовалось имя Элохим. Пользуясь такими намеками, немецкие ученые 
утверждали, что они могут разделить источники, используемые составителями, на 
несколько различных групп. Повнимательнее присмотревшись к своим пергаментам, 
Шапиро с восторгом обнаружил, что там использовалось только имя Элохим. Теперь 
он был убежден, что в его распоряжении находится один из источников Библии. В 
финансовом отношении такое открытие означало даже нечто большее, чем роскошную 
жизнь. Дочь Шапиро впоследствии вспоминала наивные мечты, которым предавались 
члены ее семьи: они не только будут жить во дворце, но еще и построят 
прекрасную лечебницу с садом для прокаженных или даже купят всю Палестину.
К 1883 году Шапиро завершил новый перевод пергаментов и с благословения 
профессора Шредера, немецкого консула в Бейруте, отвез свои находки в Берлин 
для представления экспертной комиссии. После полуторачасового размышления члены 
комиссии объявили манускрипты «хитроумной и бесстыдной подделкой»; инцидент с 
поддельными моавитянскими горшками не был предан забвению.



Рок и фортуна

Шапиро, который уже начал испытывать усиленное внимание прессы, поспешно 
переехал в Лондон, где его драгоценные манускрипты получили лучший прием - по 
крайней мере, сначала. Британский музей направил своего эксперта по Палестине, 
Кристиана Гинзбурга, для изучения текста и снятия копий; серия его переводов 
была опубликована в газете «Тайме» в августе того же года. Два пергамента были 
выставлены на экспозицию в музее, где они стали центром внимания и вызвали 
оживленные дебаты среди ученых и общественности. Премьер-министр Уильям 
Гладстон, обладавший глубокой эрудицией в истории Древнего мира, нарушил свой 
плотный график, чтобы посетить музей, и участвовал в долгой беседе с Шапиро о 
стиле почерка на пергаментах. Прошел слух, что Казначейство уже согласилось 
финансировать их покупку для Британского музея. Тем временем семья Шапиро в 
Иерусалиме принялась сорить деньгами, предчувствуя скорое богатство.
Однако вскоре обстановка начала складываться неблагоприятно для Шапиро. 
Несколько ученых, включая директора Британского музея, объявили, что никакие 
пергаменты не могли так хорошо сохраниться в дождливом климате Палестины в 
течение более двух тысячелетий. Затем безжалостный гонитель Шапиро 
Клермон-Ганно после поверхностного осмотра пергаментов, лежавших под стеклом на 
выставочной витрине, объявил их подделкой. Он привел правдоподобные аргументы в 
пользу того, что они были вырезаны из нижней части сравнительно недавних 
манускриптов, которым затем придали старинный вид с помощью химикалий. Не желая 
ударить лицом в грязь перед своим французским коллегой, Гинзбург внезапно 
изменил свое мнение и завершил серию публикаций в «Тайме» статьей, изобличающей 
находку Шапиро как фальсификацию. Он даже улучшил теорию Клермона-Ганно, заявив,
 что может определить руку нескольких переписчиков, работавших под общим 
руководством ученого-еврея. Стиль рукописи, по его мнению, был просто 
скопирован с «Библейского камня».
Сомнений не оставалось. Манускрипты были подделкой, а Шапиро, следовательно, 
был либо мошенником, либо глупцом. Двадцать третьего августа он написал письмо 
Гинзбургу из своего лондонского отеля, укоряя последнего в неожиданном 
предательстве: «Вы сделали из меня дурака, опубликовав и выставив на обозрение 
рукописи, которые, оказывается, считаете фальшивыми. Не думаю, что я смогу 
пережить этот позор». Шапиро был настроен очень серьезно. В марте 1884 года он 
совершил самоубийство в роттердамском отеле. Его семья, успевшая влезть в 
большие долги в связи с предполагаемой продажей манускриптов, распродала все 
свое имущество в Иерусалиме и переехала в Германию. 

Тем временем пергаменты были выставлены на аукционе Сотби и приобретены 
каким-то книготорговцем за щедрую сумму 10 фунтов 5 шиллингов. Последнее 
упоминание о них встречается в книжном каталоге 1887 года вместе с ценой 25 
фунтов стерлингов и приблизительной датировкой от XVI до XIX века. Никто не