завоеванием.
По легенде, Посейдон, Бог Атлантиды, ударил по морю своим трезубцем, и из брызг 
возникли лошади.
Можно сказать, что всадник родился вместе с лошадью. С белой лошадью. 
Одновременно — «кабала». Символ лошади неотделим от Посвящения.
Жак Дюшассо в своем «Священном зверинце» отмечал, что лишь два животных имеют 
гриву — лев и лошадь, что «выделяет» их как животных света, «солнечных» 
животных. На этом уровне символ становится алхимическим.
В реальности лошадь — животное, которое перевозит, а кабала — средство 
«доставки» человека к так называемым «тайным знаниям». Поскольку лошадь 
выполняет такую функцию в реальности, символ продолжает жить, везет ли он 
«шевалье» — бродячего рыцаря, или — в обличье Пегаса — поэта.
В некоторых провинциях груды камней — туры, пирамидки — называют «Гран-Хирон», 
кентавр Хирон был другом и учителем Геракла. В действительности кентавр Хирон 
был великим Посвятителем.

Происхождение слова «
cheval
» (лошадь) неизвестно. Латинское «кабалюс», означающее «рабочая лошадь», пришло,
 вероятно, из галльского, как и «параведра», превратившееся в «palefroy» 
(парадный конь).

Символ, однако, был столь же значим у римлян, где слово «эквитес» (всадник) 
относилось скорее к благородному «шевалье», чем к простому седоку. Он был 
неизвестен в Германии, где «рейтар» означает просто «конник».
Наша «игровая доска» усеяна названиями» связанными с лошадью. Возможно, речь 
идет о постоялых дворах — постоялых дворах «белой лошади», которые не имеют 
ничего общего с конюшней… Воспоминание о легендарных лошадях.
В бухте Дуарнене, перед исчезнувшим Исом, есть «мыс Кобылы»… То была белая 
лошадь, которая вынесла, преследуемая волнами, короля Градлона из его страны, 
поглощенной морем.
«Всадник на белой лошади появляется при катастрофе, когда прорваны дамбы и море,
 которое ничто не сдерживает, поглощает поля и людские убежища. Он должен 
предотвратить катастрофу».
«Здесь невольно вспоминаются статуи, так распространенные в романскую эпоху на 
«виллах», галльских фермах северо-запада, изображающие священного всадника: его 
лошадь стоит, опираясь на могучие плечи гиганта, распростертого на земле, 
имеющего вместо ног змеиный хвост и приподнимающего от земли человеческую 
голову».
Вот что поможет нам пролить некоторый свет на детские сказки, в которых 
алхимики, изучающие природу вещей, играют удивительно большую роль.
Не являются ли эти сказки, несмотря на все искажения, вызванные «литературной 
обработкой», указаниями для «изучающих природу», алчущих понять высшую 
сущность?
Вспомним, например, о Мальчике-с-пальчик, надевавшем сапоги великана. О Коте в 
сапогах, добывающем богатство и славу своему хозяину, маркизу де Карабасу. Об 
Ослиной шкуре, скрывающей красавицу. О Спящей Красавице, ждущей поцелуя принца 
— владеющего «чарами».
И о многих других…
И которыми развлекают теперь детей, как и игрой в классики или в гусёк…
Лошадь — действующее лицо легенд и сказок, она — символ, аллегория.
Это Великая Кобыла, оседланная Гаргантюа, который раскорчевывал равнину Босе, 
где потом будут сеять пшеницу. Это конь Баярд — его имя сохранилось со времен 
Белена, он позволил четверым сыновья^ Эдмона убежать от Карла Великого, ведь 
кроме него защитить их было некому.
Можно припомнить еще много легенд разных времен о лошадях, на протяжении веков 
их смысл не меняется.



Глозель

Лошадь, игра в гусёк, географические спирали, линии на местности — все это 
кажется достаточно странным. Образ наших далеких предков, как описывают их нам 
историки, — этаких полуобезьян с маленьким мозгом, — плохо сочетается с точным 
знанием географии и земли, умением использовать сложную символику.
С другой стороны, они обрабатывали кремни, охотились за зубрами — и это не 
вяжется с образом сверхчеловека?
Вывод?
Простая логика подсказывает, что и в те времена люди делились на 
«разработчиков» и исполнителей. Не стоит судить об уровне цивилизованности по 
наконечнику стрелы, ведь мы не оцениваем культуру средних веков по старому луку 
или копью, забывая о соборах Шартра и Амьена.
У нас есть дурацкая привычка судить о прошлых временах с позиций сегодняшних 
концепций цивилизации, что неизбежно приводит к ошибкам.
Так, например, мы пришли к убеждению, что чем больше у человека потребностей, 
тем цивилизованнее он сам, а это сугубо детский взгляд на вещи, ведь меньше 
всего запросов как раз у человека, стоящего на высшей ступеньке развития. Тот, 
кто проносится по миру в авто или самолете, гораздо хуже знает жизнь, чем тот, 
кто ходит пешком.