норманнов».
И если не для них, то для их «просветителей» это было так!
«Они не были художниками, — говорит Жюлиан, который придерживается 
сентиментальной художественной концепции своего времени, — но при обработке 
материалов обнаруживали остроту глаза, точность движений и стойкость в 
физическом напряжении».
Это исключительно важно! Спрашивается, откуда же пришла эта чисто западная 
традиция, которая в своих монументальных воплощениях избежала подражания Риму, 
несмотря на Марсель и путешественников-греков, и которая, став христианской и 
испытав давление варваров — визиготов, бургондов или франков, — лишь нехотя 
приняла восточные образцы, чтобы дать первый всплеск — романский стиль, еще 
несущий отпечаток подражания заморским образцам, а потом — апофеоз готики, не 
имеющей, кажется, никакого источника, никакого образца. Это было не что иное, 
как приспособленная к новым временам и обрядам давняя традиция лигуров…
Снова обратимся к Жюлиану:

«На первый взгляд, обитатели Галлии в столетия, предшествовавшие 600 году, 
кажутся прежде всего обработчиками камня. Именно из камня сделаны основные 
предметы, сохранившиеся от тех времен: кремневые наконечники стрел и копий — 
оружие незапамятных времен, от которого человек никогда не мог отказаться; 
мегалитические постройки из грубо обтесанных каменных блоков и плит и, наконец, 
топоры из отполированного камня.
Именно последние свидетельствуют о степени развития производства, требовавшего 
очень большого терпения и фантазии. Чтобы изготовлять эти мощные инструменты, 
способные рубить твердые стволы деревьев… с гладкой, словно стеклянной, 
поверхностью и с лезвием острым, словно из металла, нужно было тщательно 
выбирать камни, наиболее прочные и лучше поддающиеся полировке, подходящей 
формы, которые можно было и обкатывать, и шлифовать. Таким образом, люди должны 
были иметь точные знания о свойствах местных горных пород»


Чувствуется, что, если бы Жюлиан не был выпускником Коллеж де Франс,
[11]
он бы решился употребить слово «посвящение». Именно о посвящении в законы 
материи идет здесь речь.

«Также и самые большие менгиры и дольмены обнаруживают чудеса механики. Даже 
если большинство этих блоков были взяты недалеко от места постройки, их нужно 
было отделить, притащить, поднять, установить на место и закрепить; некоторые 
весили по 250 тонн, иные и больше, а отдельные камни, причем из самых тяжелых, 
нужно было доставить за семь-восемь лье» (250 км для некоторых мегалитов 
Стоунхенджа).
И для всего этого были нужны, помимо рук людей которые, как можно предполагать, 
там имелись, «рычаги, катки, лебедки, тросы, взаимодействие, силу тяги и 
прочность которых нужно было тщательно рассчитать»
Короче говоря, нужны были инженеры. Но как нам осмелиться говорить об инженерах 
тех времен?
«Однако, — это опять Жюлиан, не оставляющий темы, — не забудем и о плотниках. 
Их тяжелые каменные топоры были предназначены для отсекания и обтесывания 
огромных кусков. Жилища живых, крепко построенные и хорошо приспособленные, 
были так же многочисленны, как каменные помещения для мертвых.
Эти люди так же успешно изучали дерево, как и камень они рассчитывали прочность 
балок, устойчивость и долговечность материала. Это они создали свайные 
основания для озерных поселений в Швейцарии и Савойе».
И это работа не ученика, но мастера, расчетчика, у которого знание материала 
заложено в руках и в мозгу- именно это и есть посвященностъ.
Они были и земледельцами. Жюлиан опускает этот вопрос, но до сего дня есть 
доказательства этому в виде умелого использования террасных полей и подпорных 
стенок из сухого камня, обеспечивающих растениям и необходимую влагу, и хорошее 
освещение для вызревания
Доказательства многочисленны в каменистых районах, где поля тщательно расчищены 
и ограничены каменными стеночками, которые простояли уже много веков, в 
лесистьхх районах, на вырубках, где сделано все возможное, чтобы сохранить 
плодородие почвы и избежать эрозии из-за ветра и воды
Но земледелие, если оно ручное, требует много усилий и умелого использования 
орудий труда Нужен и «посвящающий» — ученый агроном.
Древние удивлялись (а с ними и Жюлиан), почему эти люди, лигуры, которые 
сопротивлялись римлянам яростнее, чем испанцы и галлы, одержавшие не одну 
блестящую победу, не оставили ни одного имени предводителя, в противоположность 
другим народам, так, что даже невозможно узнать, как ими командовали.
Это обстоятельство очень затрудняет работу историков, для которых история часто 
сводится к именам… трудно поверить, что у лигуров не было культа личности: 
запретить предводителю иметь имя, запретить ему считать себя выше остальных 
(даже если это и так) — какая мудрость и какое величие!
Подведем итог.
В неолите (впрочем, когда он был?), до нашествия кельтов и римлян, страну 
занимали варвары, грабители и невежды, умевшие при этом замечательно 
обрабатывать камень и дерево и обладавшие научными знаниями об этих материалах 
и способах их использования.
Варвары, которые занимались земледелием, используя все возможные знания о