тем большей может оказаться погрешность. Конечно, профессиональные астрономы 
могут найти некоторые неточности в данных, приведенных в книге. Мы 
приветствовали бы любое уточнение по этому поводу. Но стоит помнить и то, что в 
Древнем Египте наблюдения осуществлялись с помощью самых примитивных 
инструментов. Величины меньшие, чем 20 минут, различить невооруженным глазом 
довольно трудно. Хорошо известно, что древние египтяне использовали для 
наблюдений инструмент, который они называли «маск-хет». Он представлял собой 
деревянную палку, расколотую на одном конце, позднее используемую как 
коллиматор для наведения на звезды. Для определения вертикали они использовали 
простой отвес
[477]
. Но и с такими инструментами можно производить измерения углов, меньших, чем 
20 минут. А могли ли египтяне с этими инструментами измерить прецессию?


Мы видели, что прецессионный сдвиг, к примеру, для Дзеты Ориона, которая 
находилась в 15 градусах южнее небесного экватора, составлял 28 минут в 
столетие — это значение равно видимому размеру луны. Египтологи считают, что 
религиозные представления, нашедшие свое выражение в эпоху строительства 
пирамид, возникли, по крайней мере, за 500 лет до нее. Таким образом, за 500 
лет наблюдений — между 2950 и 2450 годами до н. э. — изменение склонения Дзеты 
Ориона составило приблизительно 2 градуса 16 минут. Это дает скорость изменения 
угла, равное примерно 27 минутам в столетие. Заметив аналогичное движение 
солнца «на восток» вдоль линии эклиптики со скоростью примерно 1 градус 23 
минуты в столетие относительно данного созвездия или звезды
[478]
, древние египтяне без особого труда заключили, что полный цикл для возвращения 
на прежнее место должен занимать приблизительно 26 000 лет. Как именно они 
пришли к этой идее, мы знать не можем — по всей видимости поняли, что этот 
процесс представляет из себя «цикл» (то есть должен был иметь начало и конец), 
и этот цикл повторяется вечно.


Мы не знаем, когда древние египтяне создали календарь, но обычно считается, что 
произошло это намного раньше эпохи пирамид
[479]
. В календаре, которым пользовались египтяне, год делился на 12 месяцев, а 
каждый месяц делился на три «декана» по десять дней. В месяце было 3 декана, а 
в году — 36. К ним египтяне добавляли «5 дней сверх года». Именно в эти пять 
дней рождались боги, в их числе Осирис и Исида. Эти пять дополнительных дней 
соответствовали четырем детям богини неба Нут — Осирису, Исиде, Сету и Нефтиде 
— и Гору, сыну Осириса и Исиды
[480]
.

Именно боги, как считалось, превращали 360-дневный год в 365-дневный. Эти боги, 
как мы видим, являлись одновременно звездами. Исходя из вышеизложенного, стоит 
задаться вопросом, не отсюда ли идет наше деление на 360 градусов? Небо 
египтяне тоже делили на 36 «деканов» по 10 дней, что в сумме составляет 360 
дней. Они могли поделить окружающее пространство на 360 «единиц» для того, 
чтобы конкретное место восхода солнца позволило обозначить данный день. Но 
правильное разделение все же составляло 365 единиц, и потому в календаре они 
делали добавку в пять дней.



Приложение 3
ТАЙНАЯ КАМЕРА СВЯТИЛИЩА ТОТА
(Алан Х. Гарднер)

В последний день октября [1925 года] профессор Адольф Эрман, пионер современной 
египетской филологии, праздновал свое семидесятилетие. Его ученики из разных 
стран отметили этот юбилей изданием специального номера «Zeitschrift fur 
agyptische Sprache», и, поскольку заслуги немецкого ученого действительно 
неоценимы, я тоже пожелал принять участие в этом выпуске в качестве 
представителя своей страны. В настоящее время идет активное изучение одного 
папируса с изложением историй, в которых упоминается Хеопс, создатель Великой 
пирамиды. Профессор Эрман сообщил нам, что издание Весткарского папируса заняло 
у него пять лет; он даже посвятил целый том только его грамматике. Достойно 
удивления то, что перевод Эрмана, увидевший свет еще в 1890 году, выдержал 
столь долгое испытание временем; сейчас вызывают вопросы только некоторые 
детали, хотя прогресс, достигнутый с тех пор, просто колоссален — как в 
лексикографии, так и в грамматике. По этой причине любое разумное предложение 
по поводу перевода «Весткарского папируса» — настоящее событие, большее, чем 
новый перевод какого-нибудь текста или отрывка из другого папируса. Мне кажется,
 я нашел решение одного трудного места в переводе этого древнего литературного 
памятника, его я и предложил в юбилейный номер, посвященный профессору Эрману с 
большой к нему благодарностью.
Истории, о которых идет речь, были рассказаны Хеопсу тремя первыми принцами, 
его сыновьями, они описывали события более ранних времен; четвертый же сын,