растущее среди них влияние современной иудаистской практики отправления культа.

Размышляя над этим фактом, я понял, что должен существовать целый ряд возможных 
объяснений. Самое очевидное и привлекательное из них является и самым 
простейшим — и потому, скорее всего, правильным. Я пометил в своей записной 
книжке:


«Предки нынешних фалашей, должно быть, были обращены в иудаизм в те времена, 
когда все еще считалась приемлемой — для тех, кто обитал далеко от центрального 
национального храма, — практика местных жертвоприношений. Это наводит на мысль, 
что обращение это произошло до введения запрета царем Иосией, т. е. не позднее 
VII века до н. э., а возможно, и раньше.




Гипотеза:

В какое-то время между сооружением храма Соломона (середина 900-х гг. до н. э.) 
и царствованием Иосии (середина 600-x гг. до н. э.) группа евреев эмигрировала 
из Израиля и обосновалась, в Эфиопии. Они установили определенные места 
поклонения, где совершали жертвоприношения своему богу, — и принялись обращать 
коренных жителей в свою веру. Возможно, что поначалу они поддерживали контакты 
с родиной. Однако от нее их отделяло большое пространство, и логично 
предположить, что со временем они оказались полностью изолированными. Таким 
образом, их не затронули великие революции в теологии, свершившиеся в 
иудаистском мире в последующие столетия.

Это объясняет, почему фалаши — единственные евреи, продолжающие все еще 
практиковать жертвоприношения. Застывшие, как мухи в янтаре, как бы попавшие во 
временную ловушку, они остались единственными, кто продолжает практиковать 
подлинный иудаизм первого храма.

Пока все хорошо. Но вот вопрос:
почему
некая группа евреев эмигрировала из Израиля так далеко — аж в Эфиопию? Мы 
говорим о периоде с Х по VII век до н. э., а не об эре реактивных лайнеров. 
Значит, у эмигрантов был какой-то сильный побудительный мотив. Какой?



Ответ:

«Кобра Нагаст» не оставляет сомнений в природе этого мотива. Она указывает, что 
теми эмигрантами были первенцы израильских старцев и что они прибыли в Эфиопию 
в свите Менелика, дабы заботиться о ковчеге завета, который они похитили из 
храма».





УПАДОК


Если описание в «Кебра Нагаст» принятия иудаизма в Эфиопии соответствует истине,
 рассуждал я, тогда можно надеяться найти где-то, в исторических анналах 
доказательства того, что иудейская вера пользовалась гораздо большей 
популярностью в этой стране, чем сегодня. Это было бы понятно, если бы 
изначально было связано со столь величественной фигурой, как Менелик I. Я 
припомнил, как мой старый приятель Ричард Пэнкхерст упомянул в разговоре нечто 
важное для данного направления поиска. Когда мы вместе работали в 1983 году, он 
говорил мне, что когда-то фалаши были процветающим и сильным народом с 
собственными царями.
Вот почему я еще раз позвонил Ричарду в Аддис-Абебу и попросил его подсказать 
мне источники, которые могут пролить свет на упадок и окончательное падение 
фалашеи.
Он предложил обратиться к книге, о которой я был уже наслышан: «Путешествия к 
истокам Нила в 1768–1773 годах», принадлежавшей перу шотландского искателя 
приключений Джеймса Брюса из Киннэрда. Пэнкхерст также порекомендовал мне 
просмотреть «Царские хроники», составленные во время правления ряда эфиопских 
императоров, начиная со средних веков. В них задокументированы, сказал он, 
несколько войн между христианами и евреями, которые могут представлять 
определенный интерес.
— Кроме этого, — добавил Ричард, — я даже не представляю, где ты мог бы найти 
нужные сведения. Дело в том, что до Брюса о фалашах не было написано почти 
ничего серьезного.
Джеймс Брюс из Киннэрда, как я обнаружил, был довольно загадочной личностью. 
Выходец из пресвитерианской семьи из Стерлингшира, он принадлежал к низшей