указывающие на то, что тамплиеры получили в Иерусалиме доступ к какому-то 
важному древнему знанию. Я не мог не задаться вопросом: а не было ли это 
результатом своеобразного обмена? Рыцари, несомненно, потерпели неудачу в 
поисках ковчега завета. Но что если в ходе своих раскопок на Храмовой горе они 
откопали какие-то свитки, рукописи, расчеты или планы, связанные с самим храмом 
Соломона? Что если эти открытия включали некие утраченные архитектурные секреты 
геометрии, пропорции, равновесия и гармонии, которые были известны строителям 
пирамид и других великих памятников античности? И что, если тамплиеры 
поделились этими секретами со Святым Бернаром в обмен на его восторженную 
поддержу их ордена?
Подобные размышления не были лишены оснований. Тем более что одна из связанных 
с тамплиерами странностей состояла в том, что они были великими архитекторами. 
В 1139 году папа Иннокентий II (кандидатуру которого, кстати сказать, также 
энергично поддержал Святой Бернар) даровал ордену уникальную привилегию: право 
строить собственные церкви. Этой привилегией тамплиеры широко пользовались: 
прекрасные места отправления религиозных обрядов, часто круглые в плане, вроде 
церкви Храма в Лондоне, стали свидетельством активности тамплиеров.
Рыцари также зарекомендовали себя превосходными военными строителями, их замки 
в Палестине были исключительно хорошо спроектированы и практически неприступны. 
Среди этих внушительных крепостей выделялся Атлит (Шато Пелерен или Замок 
Паломника), который, как я узнал позже, была построена в 1218 году 
четырнадцатым великим магистром тамплиеров Вильгельмом Щартрским, в самом имени 
которого видна связь с великим готическим собором.
Сооруженный к югу от Хайфы на окруженном с трех сторон морем мысе, Атлит в свою 
лучшую пору имел свежую воду, собственные сады и огороды и даже собственную 
бухту и судоверфь вместе с пирсом длиной в двести футов. Сарацины часто 
осаждали его, но так и не смогли взять. Он мог дать убежище четырем тысячам 
человек. Его массивные стены, возведенные на необычайно глубоких фундаментах, 
имели более девяноста футов в высоту и шестнадцать футов в толщину и были 
сложены так искусно, что до сих пор сохранились их крупные секции. В 1932 году 
там производил широкомасштабные раскопки археолог С. Н. Джонс. Он пришел к 
выводу, что архитекторы и каменщики тамплиеров далеко опередили обычных 
средневековых строителей и были «исключительно» хорошими мастерами даже по 
современным меркам.
Тамплиеры много строили и в Иерусалиме, где они продолжали держать свою 
штаб-квартиру на Храмовой горе вплоть до того, как священный город был вновь 
захвачен мусульманами в 1187 году. Я вычитал, что в 1174 году паломничество в 
Иерусалим совершил немецкий монах Теодерик, который сообщает, что все здания в 
районе Каменного купола все еще находятся «во владении солдат тамплиеров». И 
добавляет:


«Они стоят гарнизоном в этих и других зданиях, принадлежащих им… Под ними 
находятся конюшни, возведенные еще царем Соломоном… со склепами, арками и 
крышами самых разных типов… По нашим прикидкам, в этих конюшнях могут 
разместиться десять тысяч коней с конюхами».


На самом деле конюшни не были сооружены царем Соломоном, а восходят к временам 
царствования Ирода Великого (современника Христа). Склепы же, арки и крыши 
принадлежали работе самих тамплиеров, которые значительно расширили подземные 
галереи и были первыми и единственными, кто использовал их для размещения коней.

«Свидетель» Теодерик так описывает дальше Храмовую гору в 1174 году:


«С другой стороны от дворца [мечети Аль-Акса] тамплиеры построили новое здание, 
его высота, ширина и длина, его подвалы и трапезные, лестница и крыша 
совершенно не согласуются с обычаями этой страны. Действительно, его крыша так 
высока, что, упомяни я ее высоту, никто из, слушателей мне не поверил бы».


«Новое здание», описанное Теодериком в 1174 году, было, к сожалению, снесено в 
50-е годы нынешнего столетия во время предпринятой мусульманскими властями 
реконструкции Храмовой горы. И все же свидетельство немецкого монаха ценно само 
по себе, особенно своей, как мне кажется, восторженной тональностью. Он явно 
считал архитектурное искусство тамплиеров сверхъестественно передовым, причем 
особое впечатление на него произвели возведенные ими парящие крыши и арки. 
Перечитывая его впечатления, я понял, что он далеко не случайно заостряет 
внимание на парящих крышах и арках, составляющих отличительную черту готической 
архитектуры, типичную для Шартрского и других французских соборов XII века. 
Многие наблюдатели, как мне известно, считают, что «в научном плане… они 
выходят далеко за пределы свойственных той эпохе знаний».

И это опять привело меня к Святому Бернару Клервоскому. Исследовав более 
досконально то, что известно о его жизни и идеях, я смог найти подтверждение 
своему раннему впечатлению, согласно которому он оказал сильное воздействие на 
иконографию готических соборов, но оно не было непосредственным и проявилось в 
форме, главным образом, скульптурных групп и цветных витражей, которые были 
вдохновлены его проповедями и писаниями, подчас уже после его кончины. В самом