Его целью был поиск ответа на один-единственный вопрос: когда Вольфрам говорил 
о «Престере Джоне», мог ли он иметь в виду
эфиопского
монарха?

На первый взгляд ответ должен был быть отрицательным: в самом деле, он прямо 
утверждает, что «Престер Джон» родился в «Индии» — стране, которой якобы правил 
Фейрефиз и в которую он с Репанс де Шуа вернулся после приключений, описанных в 
«Парсифале».
Картина осложняется тем, что в том же абзаце указывается, что «Индия» была 
также известна как «Трибалибот» («Здесь мы называем ее «Индией», а там это 
«Трибалибот»). Выше в тексте я нашел места, в которых Фейрефиза называли 
«господином Трибалибота», что звучало достаточно достоверно, поскольку я уже 
знал, что его сын «Престер Джон» сменил в конце концов его в качестве правителя 
Трибалибота-Индии. Но я не забывал и того, что сам Фейрефиз был сыном царицы 
«Зазаманка» Белакане. Поэтому и не удивился, узнав, что Вольфрам также называл 
Фейрефиза «царем Зазаманка».
Единственный разумный вывод из подобной мешанины экзотических титулов и 
названий состоял в том, что «Зазаманк», «Трибалибот» и «Индия» были на деле 
одним и тем же местом. Но могло ли оно быть Эфиопией? Не разумнее ли было 
предположить, что Вольфрам имел в виду Индостан, поскольку он и называет его?
Я решил исследовать реальную, историческую родословную «Престера Джона» в 
надежде на то, что она прольет дополнительный свет на проблему.




РЕАЛЬНЫЙ ЦАРЬ


Имя «Престер Джон», обнаружил я, не было известно до XII века, в котором 
европейские крестоносцы заняли священный город Иерусалим на продолжительный 
период в восемьдесят лет с лишним (в конце концов в 1187 году они были изгнаны 
сарацинами). Историки полагают, что первое упоминание Престера Джона было 
примерно в середине указанного периода — в 1145 году в «Хронике» епископа 
Отгона Фрейзингенского. Ссылаясь на сведения, полученные от сирийского 
священника, епископ пишет о некоем «Джоне — царе и священнослужителе», 
христианине, жившем на «дальнем Востоке», где он командовал огромными армиями, 
которые он якобы желал прислать в помощь защитникам Иерусалима. Этот «Престер 
Джон» — «он сам желал, чтобы его так называли» — был очень богатым, его скипетр 
был вырезан из цельного изумруда.
Позже, уже в 1165 году в Европе ходило письмо, якобы написанное самим Престером 
Джоном и адресованное «ряду христианских царей, в частности, императору 
Константинополя Мануйлу и римскому императору Фридриху». Полное самых нелепых, 
прямо-таки фантастических пассажей, это многословное послание утверждало среди 
прочего, что царство Престера разделено на четыре части, «ибо именно столько 
существует Индий».
Следующий эпизод случился в 1177 году, когда папа Александр III направил (из 
Венеции) письмо своему «любимейшему сыну во Христе Джону, просвещенному и 
великолепному царю индийцев». Хотя папа считал, что он отвечает автору письма 
1165 года, он дает ясно понять, что получил информацию о «Престере» из другого 
источника. Например, он говорит о своем личном враче — «лекаре Филипе», с 
которым в Иерусалиме якобы сблизились эмиссары Престера. Примечательно, что эти 
эмиссары, названные «достопочтенными лицами из двора монарха»; выразили желание 
своего правителя получить в подарок нечто, что даже не было упомянуто в письме 
1165 года — придел в церкви Гроба Господня в Иерусалиме. Отвечая на эту просьбу,
 папа отмечает:


«Чем благороднее и великодушнее ты поведешь себя и чем меньше будешь 
похваляться своим богатством и властью, тем с большей готовностью мы рассмотрим 
твое желание получить придел [алтарь] в церкви Гроба Господня в Иерусалиме».


Многое озадачивало в указанных документах двенадцатого столетия. Из них одно 
только было очевидным: Престер Джон в его ранних воплощениях был явно связан с 
«Индией». Копнув глубже, я смог подтвердить, что так оно и было: раз за разом 
царства «Престера» назывались «Индией» или — еще свободнее — «Индиями».
Тем не менее было совершенно очевидно, что ни один из средневековых правителей 
не имел ни малейшего представления о точном местонахождении этой Индии или 
Индий. Не менее ясно было и другое: когда они говорили об Индии, они редко 
имели в виду сам полуостров Индостан. Большинство упоминаний явно связывалось с 
каким-то другим местом, может быть, в Африке или где-то еще, хотя никто, похоже,
 не знал этого.

По мере углубления в предмет изучения, я начал понимать возможное происхождение 
всей этой неопределенности: на протяжении тысячелетия с лишним
до
самого первого упоминания Престера Джона существовала большая терминологическая