«Это напоминает поэму Вольфрама фон Эшенбаха, которого считали тамплиером, хотя 
и не было доказательств этого, и для которого Грааль был камнем».


Так, зная не больше, чем до того, я покинул северный портал и присоединился к 
жене и детям в садах за великим собором. На следующий день мы выехали из Шартра 
на юг к Бордо и Биаррицу. Позже, повернув на восток к Лазурному берегу, мы 
въехали в департамент Тарн и Гарона вблизи от Тулузы. Там с помощью хорошей 
карты я в конце концов нашел дом искусствоведа Питера Ласко, которому я 
дозвонился из Шартра и который выразил готовность побеседовать со мной о 
скульптурах на северном портале, хотя, скромно добавил он, не считает себя 
специалистом по ним.




ЭФИОПСКИЙ СЛЕД?


Я провел целый вечер в доме Питера Ласко в деревне Монтегю де Керси. — С этим 
импозантным седовласым человеком мы встречались уже несколько раз, и он знал, 
что я, как писатель, специализируюсь на Эфиопии и Африканском роге. Поэтому он 
первым делом спросил меня, почему я вдруг заинтересовался средневековыми 
французскими соборами.
Я ответил, рассказав о своел теории, согласно которой виденные мной на северном 
портале скульптуры были изваяны под влиянием «Кебра Нагаст».
— Мельхиседек со своей чашей может представлять Израиль из Ветхого Завета, — 
заключил я. — Он был священником-царем Салимским, который ряд ученых 
отождествляют с Иерусалимом. Тогда царица Савская с ее африканским слугой может 
представлять Эфиопию.
Между ними мы видим ковчег, который перевозят в направлении Эфиопии. Стало быть,
 это означает, что ковчег был переправлен из Иерусалима в Эфиопию, — об этом и 
говорится в «Кебра Нагаст». Что вы об этом думаете?
— Откровенно говоря, я думаю, что это противоречит здравому смыслу.
— Но почему?
— Ну что ж… Полагаю, эфиопские предания могли-таки проникнуть в Европу еще в 
XIII веке. В самом деле, если подумать, была по крайней мере одна научная 
монография, в которой делается предположение, что такое могло случиться. Сам я 
очень сомневаюсь в этом. И все же, даже если история «Кебра Нагаст» была 
известна в Шартре в то время, я не понимаю, почему кто-то пожелал перевести ее 
на язык иконографии собора. Это было бы весьма странным делом, особенно 
применительно к северному порталу, который посвящен главным образом предтечам 
Христа из Ветхого Завета. Именно поэтому, кстати, там помещен Мельхиседек. 
Особенно он отождествляется с Христом в Послании к евреям.
— В скульптуре он держит чашу, в которой виден какой-то цилиндрический предмет.
— Возможно, так изображен хлеб… хлеб и вино святого причастия.
— Об этом говорится в одном из моих путеводителей. В другом же этот кубок 
отождествлен с чашей Грааля, а цилиндрический предмет в ней назван камнем.
Питер Ласко насмешливо приподнял одну бровь:
— Никогда прежде не слышал ничего подобного. Это звучит еще более натянуто, чем 
ваша теория об эфиопском следе… — Он помолчал, размышляя, потом добавил: — Есть,
 правда, одна штука. В той монографии, которую я упомянул… в которой говорится 
о проникновении эфиопских идей в средневековую Европу…
— Да?
— Как ни странно, но речь идет о чаше Грааля. Если память мне не изменяет, в 
ней говорится, что описанная Вольфрамом фон Эшенбахом чаша Грааля — у него она 
камень, а не чаша — несет на себе отпечаток влияния эфиопской христианской 
традиции.
Я даже подался на стуле вперед:
— Это интересно… В моем путеводителе также упоминался Вольфрам фон Эшенбах. Кем 
он был?
— Одним из первых средневековых поэтов, заинтересовавшихся чашей Грааля. Он 
написал на эту тему целую книгу, названную «Парсифаль».
— Не так ли называется и опера?
— Да, опера Вагнера — его вдохновил на ее написание Вольфрам.
— А этот Вольфрам… когда он писал?
— В конце XII — начале XIII века.
— Другими словами, в то самое время, когда строился северный портал Шартрского 
собора?
— Да.
Мы оба помолчали, потом я сказал:
— Упомянутый вами научный труд, в котором утверждается, что на Вольфрама 
оказали влияние эфиопские предания… Полагаю, вы не помните его названия?
— Э… нет. Боюсь, что не помню. Я читал его по крайней мере двадцать лет назад. 
Мне кажется, он написан Адольфом. В мйей памяти задержалось это имя. Вольфрам 
был немцем, так что вам следует поговорить со специалистом по германской 
литературе позднего средневековья для выяснения подробностей.