царя Лалибелы — эфиопской общине Иерусалима после изгнания крестоносцев из 
города в 1187 году. В последующие годы эфиопы утратили свои права на придел. 
Однако, как я знал, они сохранили на его крыше крупный монастырь.
Я продолжал шагать в восточном направлении тихими и пустынными улочками, многие 
из которых были укрыты брезентовыми навесами от яркого и жаркого вечернего 
солнца, отчего создавалось впечатление, будто находишься в подземном мире. 
Несколько потерявших всякую надежду торговцев, сидевших в дверях своих лавочек, 
делали несмелые попытки продать какие-то никому не нужные сувениры и мешки 
апельсинов, которые мне вовсе не улыбалось тащить на себе.




Я шагал по улице Оков, и справа от меня располагался еврейский район, где 
сновали в драчливом настроении группы юных хасидов в темных костюмах и 
неуместных меховых шапках, выказывавших языком своих тел, что они хозяева всего 
окружающего. Слева располагался мусульманский район, полнившийся несчастьем, 
крахом всех надежд и мятущимся отчаянием. А впереди, среди хаоса древнего горда,
 как золотой символ надежды, высился Каменный купол — красивая мечеть, 
воздвигнутая халифом Омаром и его преемниками в VII веке н. э. и считающаяся 
третьим по своему значению священным местом в исламском мире
252
.


Именно Каменный купол я и приехал посмотреть не столько из-за его значения для 
мусульман, сколько из-за того, что он был сооружен на месте храма Соломона. 
Внутри него, как я знал, я увижу большой камень, который ортодоксальные иудеи 
называли
Шетийя,
или краеугольным камнем мира. В Х веке именно на этот камень «во мгле» 
святилища сам Соломон возложил ковчег завета
253
. Как человек, стремящийся вызвать в памяти образ давно ушедшей возлюбленной, 
поглаживая какой-либо предмет ее одежды, я надеялся, что, прикоснувшись к
Шетийе,
обрету более глубокое и прочное понимание потерянной реликвии, поисками которой 
занимался.


В тот октябрьский вечер мои намерения не ограничивались этим. Я знал что в 
нескольких сотнях метров от купола я смогу посетить другое здание особой 
важности для моего поиска — мечеть Аль-Акса, которую тамплиеры использовали в 
XII веке в качестве своей штаб-квартиры. С этой базы, подозревал я, тамплиеры 
вели собственные изыскания в пещерах под
Шетийей,
где, как подсказывают некоторые легенды, был спрятан ковчег незадолго до 
разрушения храма Соломона
254
.

И все же сначала я посетил мечеть Аль-Акса, скинув туфли и войдя в просторное и 
прохладное прямоугольное помещение, почитаемое мусульманами как «самое дальнее 
святилище», в которое ангелы якобы перенесли Магомета во время его знаменитого 
Ночного путешествия. Существовавшие при жизни пророка (570–632 гг.) молельни 
исчезли давным-давно, и я столкнулся с мешаниной архитектурных стилей, 
старейший из которых датируется 1035 годом, а самый недавний — периодом 
1938–1942 годов, когда итальянский диктатор Муссолини даровал комплексу целый 
лес мраморных колонн, а египетский царь Фарук финансировал реставрацию потолка.

Тамплиеры также оставили свой след в великой мечети. Заняв ее в 1119 году и 
оставаясь в ней до 1187 года, когда их изгнал из Иерусалима Саладин, они среди 
прочего пристроили к центральному порталу три великолепных пролета. Остальные 
архитектурные изыски рыцарей впоследствии были разрушены. Сохранилась их 
трапезная (присоединенная к соседней женской мечети), и просторный подвал, 
который они использовали под конюшни для своих лошадей (так называемые «Конюшни 
Соломона»), также в отличном состоянии
255
.

Осторожно пробираясь в одних носках среди мусульман, уже собиравшихся на 
вечернюю молитву, я ощущал странное и легкомыслие и одновременно 
настороженность. Беспорядочная смесь разных эпох, старое, перемешанное с новым, 
мраморные колонны Муссолини и исламские мозаики одиннадцатого столетия как бы 
вступили в заговор, чтобы усложнить мое восприятие. Пронизанные ароматами 
курений сквозняки гуляли по просторному, зашитому светом помещению, вызывая 
видения европейских рыцарей, живших так давно и умиравших здесь, назвавших свой 
странный и скрытый орден по названию храма Соломона, место которого, ныне 
занятое Каменным куполом, находилось лишь в двух минутах ходьбы отсюда.