ней тысячи людей опускались на колени одновременно, словно по какой-то тайной 
команде. Бегуны становились на колени на белую жидкость, воздушные танцоры 
склоняли головы, и все складывали руки.
Несколько секунд спустя зазвучала музыка. Она доносилась из стен, вначале тихо, 
потом все нарастала и превращалась в хорал. Казалось, будто для исполнения этой 
музыки использовались все музыкальные инструменты, которые только существовали 
на Земле. Коленопреклоненные люди начали петь, и хоть ни один из религиозных 
лидеров не мог понять ни слова, глубоко внутри они понимали смысл. Музыка и 
пение заполняли собой все пространство, и каждую клеточку наполняло чувство 
невыразимого благоговения.
Религиозные лидеры, также словно повинуясь неведомой команде, одновременно 
встали со своих мест. Это не было ни приказом, ни гипнозом. Камера выхватывала 
лица людей. Папа Римский встал на колени и судорожно сложил руки в молитвенном 
жесте, имам из Мекки упал ниц, вознеся руки вверх, а верховный раввин скрестил 
руки на груди и наклонился низко к полу. Исполненные глубокого благоговения, 
молились они каждый своему Богу. Когда люди на объемной проекции закончили 
молитву и вернулись к работе, встали и духовные лидеры. Они, словно это была 
некая церемония, торжественно подали руки друг другу и даже не заметили, что в 
комнате, кроме них, находился некто четвертый, а именно тот самый чернокожий.
— Как вы думаете, господа, как отреагируют сторонники ваших религий, когда 
увидят фотографии вашей совместной молитвы и душевных рукопожатий?
Три религиозных лидера нерешительно отпустили руки друг друга. Имам первым 
пришел в себя:
— А что вам до этого?
— Мне лично — ничего, а вот для человечества это значит все! — улыбнулся 
чернокожий.
— Я решительно протестую против этого похищения, — заявил верховный раввин. — Я 
требую, чтобы вы сию секунду отправили нас туда, откуда взяли!
— Так и будет, — миролюбиво ответил чернокожий. — Протестовать же вам нет 
смысла, поскольку никто и не заметит вашего отсутствия. Мы вернем вас в ту 
самую секунду, из которой забрали. Вы довольны?
— Я полагаю, — тихо вмешался в разговор Папа Римский, — что, собирая нас вместе,
 вы преследовали некую цель?
— Так и есть, — ответил чернокожий, широко улыбаясь. — Вы живете в 1995 году. 
Мы, люди будущего, знаем, что через несколько лет будут найдены доказательства 
существования внеземной жизни. А еще несколько лет спустя с представителями 
этой жизни наладят контакт. Тогда орбиту Земли заполнят инопланетные 
космические корабли — вы и сами видели это на наших трехмерных голограммах. Это,
 господа, было живой трансляцией, передаваемой с задержкой в какие-то минуты.
— Я начинаю понимать, — сказал Папа. — Мы все должны объединиться вокруг веры в 
одного Бога…
— В Аллаха! — вмешался имам.
— Нет! В Яхве! — заглушил его верховный раввин.
— Я бы попросил, господа! — успокоил их чернокожий дружелюбной улыбкой. — Под 
именем Аллаха, Яхве или Бога-отца вы все имеете в виду одно и то же — великий 
дух вечного творения. Именно ему молятся люди будущего, его почитают и ему 
возносят хвалу. Вы все это видели на трехмерных голограммах собственными 
глазами, а также молились вместе с ними. Вы должны сами как-то решить этот 
вопрос, ведь иного выбора нет. Если вы этого не сделаете, это будет означать 
конец того духовного пути, который вы представляете.
Так же неожиданно, как исчез, Святейший Отец вновь появился в комнате. 
Швейцарский гвардеец удивленно смотрел на него во все глаза, качал головой и 
щупал свой лоб.
— Вам нездоровится? — спросил с улыбкой Папа Римский.
— Либо у меня сейчас была галлюцинация, либо с моими глазами что-то не в 
порядке.
— Вы переутомились. Я бы предложил вам взять на несколько дней отпуск и 
отправиться в горы, — ответил Папа и добродушно улыбнулся.

Когда гвардеец покинул комнату, Святейший Отец с тяжелым вздохом опустился в 
кожаное кресло. А может,
у него
была галлюцинация? Встреча с имамом и верховным раввином — да этого просто не 
могло случиться! Он протер глаза и уставился на бумаги, которые лежали на 
переговорном аппарате. И только тогда он заметил предмет, которого раньше не 
было на его письменном столе. Нерешительно Папа потянулся к нему. Это была 
серебристая рамка для фотографий, ничем не отличающаяся от тех рамок, которыми 
люди обычно обрамляют свои фотографии, только немного толще. Вначале с открытым 
ртом, а потом с понимающей улыбкой смотрел глава Римско-католической церкви на 
изображение. Это была цветная голограмма, в ярких красках, на которой все три 
церковных лидера были запечатлены в момент дружеского рукопожатия.

Когда зазвонил телефон, Папа инстинктивно понял, кто звонит.
— It's me, — сказал глубокий голос с арабским акцентом. — У вас теперь тоже 
есть трехмерная голограмма на рабочем столе?
Через некоторое время верховный раввин Иерусалима позвонил, чтобы спросить то 
же самое.