«Критий»
[20]




«Гермократ.
То же, Сократ, что ему, ты возвещаешь, конечно, и мне. Но люди малодушные, 
Критий, еще не воздвигали трофеев: так тебе следует мужественно приступить к 
предмету речи и, призвав в помощь Пеона
[21]
и муз, выставить в их добрых качествах и восхвалить этих древних граждан.


Критий.
Ах, любезный Гермократ! Встав последним в очереди и имея впереди себя другого, 
ты еще смел; но каково действительно мое положение, тебе скоро покажет самое 
рассмотрение. Впрочем, если ты вызываешь и ободряешь, надо тебя послушаться, и, 
кроме тех богов, о которых ты сказал, призвать еще других — особенно Мнемосину.
[22]
Ведь едва ли не важнейшая часть речи зависит у нас от этой богини. Стоит, 
именно, лишь восстановить хорошенько в памяти и пересказать то, что некогда 
сообщали жрецы и перенес сюда Солон, и я почти уверен, что мы выполним свое 
дело в глазах этого театра удовлетворительно. Приступим же к нему, не медля 
более.

Прежде всего, вспомним, что прошло около девяти тысяч лет с того времени, когда 
случилась, говорят, война между всеми жителями по ту и по эту сторону 
Геракловых столпов. Эту-то войну надо теперь рассмотреть подробно. Над одной 
стороной начальствовал наш город — и вел, говорят, все военные действия, а над 
другой — цари острова Атлантиды. Остров Атлантида, говорили мы, когда-то был 
больше Ливии и Азии, а теперь осел от землетрясений и оставил по себе 
непроходимый ил, препятствующий пловцам проникать отсюда во внешнее море, так 
что идти далее они не могут. Разные народы варварские и все, какие тогда были, 
племена эллинов рассказ наш, в постепенном своем развитии, укажет порознь, 
когда и где представится к тому случай. Сначала необходимо нам рассказать о 
тогдашних афинянах и их противниках, с которыми они воевали, — объяснить силу 
тех и других и гражданский порядок. Но и из этого вначале лучше поговорить о 
том, что было здесь.

Некогда всю землю, отдельными частями, боги разделили между собою — однако же 
без всякого спора, — ибо неразумно было бы допускать, будто боги не знали 
(сами), что каждому из них приличествовало, или, зная, что то или это больше 
шло к другому, пытались добыть это самое для самих себя посредством споров. Нет,
 справедливости ради получили они в удел, что им нравилось, и водворились в 
своих странах, водворившись же, питали нас,
[23]
свое достояние и заботу, как пастыри — свои стада; но при этом не насиловали 
тел телами, как пастухи пасут свой скот, гоняя его бичами, — нет, они имели 
дело с животным особенно послушным: правя, будто рулем с кормы, силою убеждения.
 Они располагали по своему усмотрению его душой и, ведя его таким образом, 
управляли всем смертным родом. Между тем как другие боги получили по жребию 
другие места и обустраивали их, Гефест и Афина, имея общую природу — так как 
были дети того же отца и увлекались одинаковым призванием к философии и ремеслу,
 — оба, по жребию, получили себе в удел одну и ту же страну — здешнюю; ибо она 
является землей, по природе дружественной и благоприятной добродетели и 
мудрости, и, водворив обитателями ее людей добрых, вложили им в ум понятие о 
гражданском устройстве. Имена тех людей сохранились, но дела, вследствие гибели 
преемников их и за давностью времени, пришли в забвение; ибо остававшееся 
всякий раз поколение, как уже было сказано, держалось гор и не имело 
письменности, слышало только об именах властителей в стране и очень немногое 
затем о их делах. Поэтому люди довольствовались тем, что передавали своим 
потомкам одни имена, а заслуг и законов своих предшественников не знали, разве 
только по некоторым темным относительно каждого слухам. Нуждаясь в течение 
многих поколений в предметах насущной потребности, как сами, так и дети их, они 
обращали свою мысль только на то, в чем нуждались, ради этого же пользовались и 
словом, а о том, что происходило прежде, когда-то в старину, не заботились. Дух 
повествования и исследования древностей вошел в города вместе с досугом, когда 
увидел, что жизненные потребности у некоторых людей уже обеспечены, — но не 
прежде. Вот почему сохранились имена древних без их дел. Заключаю это из того, 
что жрецы, по сказанию Солона, рассказывая о тогдашней войне, придавали древним 
большей частью имена Кекропса, Эрехтея, Эрихтония, Эрисихтона и многие другие, 
которыми только и различаются у нас предшественники Тесея,
[24]
— и то же самое было с именами женщин. Ведь тогда занятия воинским делом были 
общи для мужчин и для женщин. Самый образ и изваяние богини,
[25]
которое, следуя сему обычаю, тогдашние граждане посвятили ей вооруженным, 
служит доказательством, что все однородные животные мужеского и женского пола