ях
не только подводную часть линкора "Новороссийска", но и  севастопольские
бухты, так как в 1942-1943 годах в Севастополе орудовало одно из подраз-
делений флотилии Боргезе, оснащенное скоростными катерами и  сверхмалыми
подводными лодками типа СВ.
   "В начале пятидесятых годов, - пишет из Минска читатель  "Правды"  В.
П. Филиппенко, - среди отдыхающих в  крымских  международных  санаториях
("Коммунар" и "Красное знамя" в Мисхоре) бывало немало итальянских граж-
дан. И отличались они от других гостей не только молодостью и здоровьем,
но и повышенным интересом к подводному плаванию. Мы, крымские  мальчишки
(я жил и учился тогда в Алупке), с завистью  смотрели  на  их  подводное
снаряжение. У них мы впервые увидели маски, ласты, акваланги и т.д.  Под
видом интереса к подводной фауне и флоре Крыма они  свободно  разъезжали
по всему Крымскому побережью".
   Таким образом, к покушению на линкор люди Боргезе были готовы  и  мо-
рально, и технически. К нашей великой беде, их задача упрощалась  еще  и
преступным небрежением, с которым неслась охрана подступов к Севастополю
с моря. Контр-адмирал Бондарь привел некоторые факты, которые  подтверж-
дают в своих письмах и другие моряки.

                                 * * *

   "Корабль дозора (большой охотник), - пишет из Ленинграда офицер запа-
са М. В. Богданов, - несший охрану входа в главную базу, 28 октября  был
отозван со своей позиции в район Лукула и Бельбека для обеспечения поле-
тов ночной авиации".
   Как удалось уточнить, большой охотник с гидролокатором на борту  вер-
нулся в свой район лишь в О часов 17 минут 29 октября, то есть за час  с
небольшим до взрыва. Практически вход в севастопольскую гавань не  охра-
нялся почти весь день. Дозорный корабль покинул свою позицию рано  утром
- в 5 часов 50 минут.
   Как бы в оправдание прислал письмо бывший замполит того  злосчастного
большого охотника капитанлейтенант в отставке В. Юдин.
   "Незадолго до происшествия наш корабль вышел на  боевое  дежурство  в
точку... что находится на выходе из бухты. В те  времена  мы  несли  де-
журство по десять суток с задачей  перекрывать  фарватеры  и  подходы  к
главной базе средствами акустики и визуального наблюдения. Там дежурят и
сейчас...
   28 октября рано утром мы получили от оперативного дежурного по  флоту
неожиданный приказ: выйти в район Качи на обеспечение  полетов  авиации.
Полеты кончились в 16. 00, но приказа вернуться в точку дежурства все не
было и не было, несмотря на наши запросы.
   И только глубоким вечером мы получили приказ о возвращении.
   Далеко за полночь мы пришли в свою точку. Не успели отдать якорь, как
с Константиновского рейдового поста нам передали светосемафором, а потом
по радио: "Идти к "Новороссийску" спасать людей".
   Рванули в бухту. В бухте стояли крейсера и мощными кормовыми  прожек-
торами освещали место трагедии. Линкор плавал  вверх  килем.  В  носовой
части перед броневым поясом зияла огромная пробоина. В воде  уже  никого
не было...
   Спустя некоторое время в главную бухту ворвался весь наш охранный ди-
визион. "Охотники" ринулись в Южную и Северную бухты на поиск  подводных
лодок".
   Еще одно письмо, из Севастополя. От  ответственного  секретаря  Воен-
но-научного общества при Доме офицеров флота капитана 2 ранга в отставке
С. Соловьева.
   "К моменту тех трагических событий я служил в Севастополе в должности
командира маневренной гидрографической партии и 29 октября 1955 года  по
тревоге был направлен к месту катастрофы на ГПБ  (гидрографический  про-
мерный бот). Это было уже утром, около  8  часов,  когда  линкор  плавал
вверх килем. Начальник гидрографической службы флота, капитан 1 ранга И.
А. Наумов дал приказание капитану 2 ранга Н. Н. Прокопчуку  следовать  к
носовой части линкора и производить промер на предмет обнаружения ворон-
ки от взрыва, а мне определить координаты носа и кормы методом  обратной
засечки.
   Полученные результаты были переданы в штаб флота, где мне потом пору-
чили подготовить на плане севастопольской бухты картинку положения  лин-
кора, а затем в кабинете начальника противоминного отделения И. П. Попо-
ва поручили проверять отчеты по навигационно-гидрографическому обеспече-
нию боевого траления бухт Севастополя, правильно ли  вычислены  среднек-
вадратические ошибки заданного перекрытия тральных галсов. В это время в
кабинет приносили поднятые со дна в районе взрыва предметы, которые мог-
ли быть частями взорвавшейся мины. Ничего похожего - со свежими изломами
- не было: все было старое, ржавое.
   В скором времени меня назначили командиром  маневренного  гидрографи-
ческого отряда, на который были возложены обязанности по обеспечению ра-
бот по подъему "Новороссийска".
   Исполнявший обязанности командира линкора капитан  2  ранга  Григорий
Аркадьевич Хуршудов после трагедии  был  назначен  командиром  дивизиона
гидрографических судов, и мне приходилось с ним часто общаться.
   Говоря о причине взрыва, Григорий Аркадьевич однозначно  считал,  что
это диверсия: "... они ошиблись на 10 метров, иначе бы попали  в  погреб
главного калибра, и тогда взрыв был бы подобен взрыву малой атомной бом-
бы".
   С мнением Хуршудова о диверсии я полностью согласен и не