и “Wasp” могли продолжать действия, но “Franklin” был серьезно поврежден. Он 
сильно горел, так как из разорванных бензопроводов выбрасывало тысячи галлонов 
авиационного бензина. Находившиеся на ангарной и полетной палубах самолеты 
загорелись, и взрывавшиеся на них бомбы, ракеты и пулеметный боеприпас еще 
усиливали общий грохот. Адмирал Дэвисон, который держал на нем свой флаг, 
перешел на другой авианосец. Командир “Franklin” решил спасти свой корабль и 
отказался покинуть его. В течение 3 часов продолжались сильные взрывы, корабль 
неподвижно стоял на месте и не мог дать ход. Наконец в конце дня взрывы стали 
реже, и крейсер “Pittsburgh” взял авианосец на буксир. За ночь пожары 
прекратились, и инженеры-механики смогли спуститься вниз и пустить машины. В 
конечном счете “Franklin” вернулся на Бруклинскую военную верфь для 
капитального ремонта. Из его экипажа, насчитывавшего около 3000 офицеров и 
матросов, 832 человека было убито и 270 человек ранено. Его возвращение в порт 
своим ходом было подвигом, который доказывал решительность, выносливость и 
доблесть его экипажа[185 - Впоследствии, впрочем, восстанавливать авианосец 
сочли нецелесообразным, и он был сдан на слом.].

На второй день атак авианосные самолеты, кроме повреждения японских кораблей в 
Курэ и Кобе, уничтожили 322 самолета противника, из них 97 в воздухе и 225 на 
земле. Затем авианосное соединение пошло на встречу с танкерами, чтобы принять 
топливо. Когда мы уходили, на расстоянии 100 миль от нас была обнаружена 
большая группа вражеских самолетов. Корабли начали поспешно высылать в воздух 
дополнительные истребители, и через несколько минут 150 истребителей “Hellcat” 
уже пошли на перехват противника. Они обнаружили 32 двухмоторных 
бомбардировщика и 16 истребителей. В коротком ожесточенном бою, в котором мы 
потеряли всего два истребителя, были сбиты все японские самолеты. Под фюзеляжем 
каждого японского бомбардировщика наши летчики заметили пару необычных 
небольших крыльев. Впоследствии выяснилось, что это были реактивные 
самолеты-снаряды, управляемые пилотами-самоубийцами. Они должны были 
выпускаться самолетами-матками недалеко от их целей и по расчетам могли достичь 
скорости более 500 миль в час. Наши летчики назвали это новое оружие 
“бака-бомбами”, от японского слова “бака” – дурак[186 - Это были 
самолеты-снаряды MXY7 «Ока».]. Хотя в данной атаке противнику не удалось 
использовать ни одного самолета-снаряда, позднее кораблям в районе Окинавы еще 
пришлось пострадать от них. Однако в целом они не имели большого успеха.

На 23 и 24 марта оперативное соединение вернулось к Окинаве для проведения 
предваряющих вторжение атак и для составления нового фотоплана пунктов высадки 
сил вторжения, в то время уже находившихся в пути.

Моя оперативная группа и группа адмирала Рэдфорда 29 марта вернулись к о. Кюсю, 
чтобы нанести еще один удар по кораблям противника, ранее замеченным в этих 
водах. Нашим разведывательным самолетам не удалось обнаружить закамуфлированные 
корабли, и бомбы были сброшены на расположенный у берега аэродром. Уничтожение 
пакгаузов, ангаров, казарм и находящихся на земле самолетов становилось хорошо 
знакомым делом. Кроме выведения из строя аэродрома, было потоплено много малых 
и рыболовных судов и самапанов.

Во время этих действий лейтенант Соммервил, пилот пикирующего бомбардировщика с 
авианосца “Hancock”, в результате технической неисправности совершил 
вынужденную посадку в бухте Кагосима. Положение его было опасным. Он находился 
в середине бухты, в 15 милях от ее устья, и совсем близко от него располагались 
многочисленные аэродромы противника. С катапульты “Astoria” немедленно 
поднялись два гидросамолета и пошли подбирать его под эскортом 24 истребителей. 
На пути к бухте Кагосима эту группу самолетов перехватила эскадрилья японских 
истребителей и завязала с ней воздушный бой. Пять японских истребителей были 
сбиты, и когда бой закончился, воздушное сопротивление прекратилось. Один из 
истребителей с авианосца “Cabot” был сбит, его пилот младший лейтенант Келлер 
выбросился с парашютом и теперь находился в воде около Соммервиля. Два 
гидросамолета подошли к бухте, сели на воду и подобрали обоих летчиков на 
расстоянии не более двух миль от главного аэродрома противника. Приняв летчиков 
на борт, они дали полный газ, поднялись в воздух под прикрытием истребителей и 
через час вернулись на свои корабли.

В течение дня соединение подвергалось почти непрерывным атакам самолетов 
противника, но наше воздушное прикрытие было настолько плотным, что только 
одному самолету удалось прорваться к кораблям. Он сбросил бомбу на “Cabot”, но 
промахнулся, а сам был сбит. Много других самолетов противника было сбито 
нашими истребителями, прежде чем они успели выйти на позиции для бомбометания.

Действия всех воздушных сил противника начались 5 апреля и были координированы 
с сильным контрударом его наземных войск на Окинаве. Воздушные бои достигли 
максимальной напряженности б апреля. В тот день самолеты одной только моей 
оперативной группы уничтожили 105 самолетов противника в воздухе и 17 на земле.

После полудня б апреля от двух наших подводных лодок были получены донесения, в 
которых говорилось, что они заметили японские корабли, в том числе минимум один 
линейный корабль, идущие на юг к Окинаве вдоль восточного побережья Кюсю. 
Выполнение всех прочих заданий было приостановлено, и наши разведывательные 
самолеты на следующее утро вышли на проверку этого донесения. Если бы донесение