релка выходила за пределы зеленого сектора шкалы. 
Давление падало, и я самостоятельно, без каких-либо переговоров с инженерами на 
земле, докладывал, что отцепление отменяется. Три тонны жидкого кислорода и 
спирта выливались в воздух, и все на базе видели, что важный полет фирмы Дуглас 
опять не был завершен.
 Большинство неприятностей, как мы установили, вызывалось крайне низкой (-45°С) 
температурой на высоте, где, как предполагалось, ЖРД должен был работать 
надежно. Теплый воздух, попадавший в систему еще на земле, конденсировался и 
замерзал за время сорокапятиминутного постепенного набора высоты, перекрывая 
трубопроводы и засоряя краны. Неверное показание или внезапное падение стрелки 
на одном из манометров фиксировалось на фотопленке. Эти дефекты в сложном и 
очень чувствительном двигателе терпеливо устраняли. Проблема замерзания 
трубопроводов была решена: перед взлетом система продувалась сухим газом, 
удалявшим из нее влагу, скопившуюся там за ночь. Все отстойники, расположенные 
в низких местах трубопроводов, где могла конденсироваться влага, были сняты. 
Инженеры настойчиво устраняли неисправности системы по мере их обнаружения.


* * *

 Если отцепление не отменялось в последнюю минуту, перед тем как Джордж начинал 
отсчет, оно запрещалось еще перед взлетом на земле. Ал находил что-либо вне 
нормы и отменял полет; это мог быть ветер, состояние облачности или двигатели 
самолета В-29. Окончательное решение принадлежало Кардеру, а он был непоколебим.
 Самолет не будет сброшен до тех пор, пока все условия не окажутся безупречными.
 В эти предполетные утренние часы выявлялось все напряжение, которое испытывал 
ведущий инженер от огромной ответственности, возложенной на него. Кардер жевал 
таблетки аспирина, как конфеты, шагая взад и вперед по дну озера в ожидании 
сообщений от своего экипажа, поднявшегося в воздух, чтобы совершить еще одну 
попытку.
 После третьей неудачи мои два прославленных сопровождающих, летчики Игер и 
Эверест, взлетавшие каждый раз, чтобы наблюдать за «Скайрокетом» и помогать мне 
в полете, стали тяготиться своими обязанностями из-за постоянных отсрочек этого 
важного испытания. Когда я позвонил в ангар военно-воздушных сил с просьбой 
выделить самолеты сопровождения во время четвертой попытки, Игер, как обычно, 
растягивая слова, спросил:
 — Думаешь, тебе это удастся?
 Но полет он все же совершил, правда, в последний раз. После четвертой неудачи 
ни Игер, ни Эверест уже не появлялись, когда мы обращались с просьбой выслать 
сопровождающих. Не стоило вставать на рассвете и полет за полетом наблюдать, 
как «Скайрокет» аварийно сливает топливо. На всякий случай военно-воздушные 
силы направляли теперь на это важное, но пока бесплодное испытание фирмы Дуглас 
второстепенных летчиков.
 Наши неприятности не были секретом. Никто из имевших хотя бы какое-нибудь 
отношение к программе испытания «Скайрокета» не мог избежать острот и насмешек 
личного состава базы. Сначала мы встречали нападки спокойно, но по мере 
продолжения неудачных полетов шутки стали нас задевать.
 Шутки ребят достигли высшей точки в то утро, когда мы обнаружили прибитый к 
стене ангара щит в полметра с аккуратно выведенной надписью: «Старые 
„Скайрокеты“ не умирают — они только аварийно сливают топливо». Никто из нас не 
смеялся.
 Подготовку к полетам я стал рассматривать как бесполезную рутину и проводил ее 
все менее тщательно — ведь все равно «Скайрокет» никогда не будет отцеплен. Это 
было опасное отношение к делу. Летчик, испытывающий экспериментальный самолет, 
должен всегда быть на вершине своего искусства, а постоянные отсрочки 
изматывали и расхолаживали меня. Теперь мне все чаще приходилось только 
притворяться, что я физически и морально готов к предстоящему полету, а для 
успешного выполнения задания требовалась настоящая подготовка.
 Мало того, что я становился все раздражительнее, в душу еще закралось сомнение.
 Возможно, я был чрезмерно осторожен; быть может, подсознательно я и не желал 
этого отцепления. В конце концов все сводилось к несколько низкому давлению в 
системе ЖРД, а оно, быть может, и не оказало бы никакого влияния на полет. Так 
или иначе, меня все время манил соблазн отцепиться. Нет! 
Инженерами-специалистами по жидкостно-реактивным двигателям было установлено, 
что машина находится в опасности, если давление падает ниже зеленого сектора 
шкалы манометра. Больше всего меня раздражали мои, принимаемые в последнюю 
минуту решения об отмене отцепления. Кардер, казалось, знал о противоречиях, в 
которых я запутался; он всячески старался успокоить меня, одобрял мои решения:
 — Ты прав, Билл, не делай этого до тех пор, пока, все не будет в порядке, — 
настойчиво повторял он.
 Несмотря на то что он мне полностью доверял, я все же был доволен, что на 
самолете есть записывающая аппа