зонтальная площадка потребуют всего три или четыре минуты. После 
этого я смогу снять проклятую штуку.
 — Четыре минуты до отцепления!
 На моем наколенном планшете записаны последующие девять действий, которые 
необходимо выполнить после этого сигнала. Хотя я знаю порядок этих действий 
наизусть, я все же бросаю взгляд на планшет: «Создай давление в системе ЖРД». 
Прежде мертвый, самолет начинает понемногу оживать. Самолет вибрирует. Стрелки 
двенадцати манометров поднялись вверх, когда кран, находящийся рядом с моей 
ногой, пропускает немного неугомонного жидкого кислорода в топливную систему; 
раздается звук, похожий на слабый взрыв. Стрелки манометров останавливаются в 
зеленых секторах шкал.
 Почему мне хочется совершить этот полет?
 — Билл, три минуты до отцепления.
 Есть тысячи парней, которые сделали бы то же самое. Вся шутка заключается в 
том, что именно я, старый гражданский пилот, занимаюсь этим! Одно неверное 
движение — и от меня ничего не останется. Почему я сейчас здесь, а не лежу на 
каком-нибудь теплом пляже, зарывшись в песок?
 В моей голове не должно быть места для таких праздных размышлений. Через 
несколько секунд мне понадобится большая сосредоточенность. В полумраке кабины 
сквозь прозрачный лицевой щиток я смотрю на приборную доску.
 Замигала красная сигнальная лампочка! Обрати внимание! Давление в первой 
камере ЖРД начинает падать. О боже мой, нет… не сейчас, когда мы уже так близки 
к цели.
 После всей проведенной подготовки я должен сообщить Кардеру об этом отказе:
 — Ал, давление в первой камере падает.
 Я быстро докладываю об отказе людям, находящимся на озере и ожидающим 
отцепления «Скайрокета». Стрелка манометра, которая сначала пошла несколько 
вниз, задержалась, затем снизилась еще немного. Это означает отмену отцепления.
 Итак, сегодняшний день — не тот день, которого я ждал. Мое время еще не пришло.
 Система не функционирует должным образом, и сейчас полет будет отменен. На 
следующей неделе мне опять придется повторить все сначала.
 На земле знают, что полет будет отменен, но инженеры никогда не сдаются без 
вопросов:
 — Как быстро падает давление? Каков темп падения?
 Вопросы бессмысленны, и я с раздражением и сарказмом сообщаю им о быстром и 
безнадежном падении стрелки манометра: — 1800, 1600, 1400… Хотите, чтобы 
отцепление состоялось?… Стрелка устойчиво показывает 1400. Хотите, чтобы 
отцепление состоялось?
 Для того чтобы система действовала эффективно, давление должно быть между 2500 
и 1800 фунтами на квадратный дюйм.
 Кардер резко прерывает перепалку:
 — Отцепление отменяется. Доставьте самолет обратно.
 Никаких возражений быть не может.
 — О'кэй. Готовлюсь к аварийному сливу топлива.
 Эверест, пилотирующий самолет-наблюдатель, летит рядом с «Суперфортрессом», 
слышит мое предупреждение и повторяет его:
 — Готовится к аварийному сливу топлива.
 То же предупреждение передается по радио на землю. Три тонны топлива 
выливаются в воздух, а оно стоит 1000 долларов. «Суперфортресс» оставляет зону 
отцепления и возвращается на базу, а тяжелый «Скайрокет» продолжает оставаться 
в его бомбовом отсеке.
  Ударов по мячу не было. Штрафных не было. Счет не открыт. 
 Две недели спустя мы снова пытаемся повторить полет. Но за две минуты до 
отцепления механик, находившийся в хвостовой части «Суперфортресса», сообщил, 
что из выхлопной трубы турбины медленно выходит белый пар. Кардер и на этот раз 
отменил испытание. И так продолжалось полет за полетом в течение трех 
напряженных месяцев. Прошла зима, а многообещающее испытание по отцеплению 
«Скайрокета» с ЖРД от самолета-носителя не было проведено.
 Каждый месяц машину дважды готовили к полету и поднимали на самолете-носителе 
в воздух, а находившиеся на земле инженеры-испытатели запасались терпением и 
ждали, щурясь на яркое солнце пустыни. Но на протяжении всего этого периода в 
последние пять минут перед отцеплением всегда что-нибудь отказывало, и 
«Скайрокет» доставлялся обратно. И каждый раз отцепление могло состояться. 
Перед каждым безуспешным полетом приходилось мучительно принуждать себя к 
выполнению опасного задания, которое каждый раз отменялось. Шесть раз подряд я 
повторял сложную процедуру надевания высотного костюма, шесть раз я передавал 
мое полетное задание на вышку управления полетами, а затем в холодном 
«Суперфортрессе» ждал, когда наберем заданную высоту. На этой высоте я покидал 
остальной экипаж и залезал в «Скайрокет».
 Обычно неисправности выявлялись за четыре минуты до отцепления, когда я тянул 
на себя рычаг, создающий давление в системе ЖРД. Один из двенадцати круглых 
манометров, которые оживали вместе с массой других приборов, находящихся передо 
мной, отказывал, и его с