атура. Причины всех отказов были зафиксированы 
ею, и никаких сомнений в причинах отказа от отцепления быть не могло. Хотя 
никто никогда не сомневался в правильности моих решений, все подтверждалось 
записью на пленке. Например, отказало давление, и отказ был зафиксирован на 
пленке. К концу третьего месяца бесплодных попыток я начал вступать в споры с 
Кардером, когда он отменял полет. Были случаи, когда я убеждал себя в том, что 
смогу справиться с положением, которое он считал опасным. Ответ был всегда 
одинаков:
 — Не делай этого до тех пор, пока все не будет в полном порядке.
 Подчиненные ему инженеры, раздраженные ожиданием, становились все более 
нетерпеливыми и начали сильнее нажимать на него.
 — Послушайте, Ал, вот благоприятный случай. Боже, мы так никогда не запустим 
его в полете.
 Кардер оставался непоколебимым. В любой программе испытаний решающее слово 
остается за ведущим инженером.
 Споры возникали то тут, то там, как дырки в старом водяном шланге. Люди 
летно-испытательной станции фирмы Дуглас были чрезвычайно удручены постоянными 
неполадками и отводили душу в спорах с ведущим инженером и между собой. Но 
никто из них не решился бы рисковать судьбой десяти человек экипажа в полете, 
чтобы ускорить выполнение программы испытаний. Точно так же, как и Кардер, они 
заботились в первую очередь о безопасности.
 Напряженное положение в бригаде не исчерпывало всего того, с чем пришлось 
сталкиваться Алу Кардеру. Дирекция фирмы в Санта-Монике тоже встревожилась. 
Продленный контракт, полученный нами от военно-морских сил, предусматривал 
проведение трех успешных отцеплений самолета D-558-II «Скайрокет» с запуском 
жидкостно-реактивного двигателя в полете.
 Прошло три месяца, а мы не продвинулись ни на шаг. На испытания была выделена 
определенная сумма денег, которые быстро таяли. Скоро военно-морские силы 
насядут на фирму, требуя от нее действий. Куда ни кинь, всюду складывалась 
плохая обстановка. Тем не менее Кардер продолжал вести программу испытаний 
своим путем. Он не потерял ни одного самолета и не собирался этого делать в 
дальнейшем, независимо от того, нажимали на него или нет.
 Получив пятое сообщение о неудаче, на базу приехал Хоскинсон из главной 
дирекции в Санта-Монике; он редко появлялся в летно-испытательном центре. 
Хоскинсон хотел посмотреть собственными глазами, почему программа испытаний 
D-558-II зашла в тупик.


* * *

 — В чем дело? Опять не удалось совершить отцепление?
 Хоскинсон привык иметь дело с неудачными испытаниями. Он не знал еще ни одной 
программы испытаний, которая проходила бы безупречно. Но испытания «Скайрокета» 
доставили ему, пожалуй, больше неприятностей, чем любые другие испытания. 
Возможно, кое-что из информации о ходе работ не попадало к нему на стол, и он 
поспешил выяснить, все ли делается правильно, и если нет, то в чем причина 
неудач.
 Приехав на базу, Хоскинсон тщательно проверил все стадии испытания 
«Скайрокета». Для проверки ему были представлены записи испытательной 
аппаратуры, пленки, графики — короче говоря, это было неофициальное 
расследование. Он не упустил ничего, но не мог найти никаких ошибок. 
Расследование показало, что «Скайрокету» просто не везло. Неудовлетворительный 
ответ! Что-то было не в порядке. Возможно, испытания проводились с чрезмерной 
осторожностью.
 — Нужно поставить дело как следует, — предупреждал он. — Вы знаете, что можно 
быть чересчур осторожным. Осторожность дело хорошее, но тут можно зайти слишком 
далеко.
 Кардеру нетрудно было понять точку зрения начальника отдела. Испытание 
самолета никогда не считалось безопасным делом, и летчики погибали каждый день. 
Это были издержки производства.
 Кроме того, время было чрезвычайно напряженное, шла война, и в новых сведениях 
о сверхзвуковом полете крайне нуждались. За последние девять месяцев 
военно-воздушные силы в летно-испытательном центре Эдвардс уже потеряли 
шестьдесят два летчика при испытании самолетов, предназначенных для Кореи. Да и 
там, в Корее, были потери в летчиках.
 Тем не менее, в «Скайрокет» были вложены громадные деньги, и отношение Кардера 
к испытаниям следовало признать благоразумным, если в конечном итоге они дадут 
хорошие результаты. Хоскинсон хотел убедиться в том, что программа испытаний 
будет вскоре успешно выполнена.
 Полет должен был состояться на следующее утро после прибытия Хоскинсона, и его 
присутствие было очень кстати. Задание для этого, шестого, полета было таким же,
 как и для первых пяти.
 Вновь была повторена утомительная процедура подготовки к полету. На этот раз 
нам помешала погода.
 Небо было полностью закрыто облаками. Но руководитель отдела летных испытаний 
фирмы не видел причин для отсрочки испытаний. Фирма и военно-морские силы были 
на его стороне, а мы упустили удобный случай из-за небольшой облачности. Джордж 
и я пришли с докладом в кабинет Кардера. Высотный костюм я еще не надевал.
 — Что за чертовщина, разве вы не можете совершить полет в такую погоду? — 
спросил Хоскинсон.
 Я напомнил ему:
 — А как насчет обледенения?
 — У вас будет достаточная скорость, чтобы избавиться от него, — убежденно 
сказал он.
 Кофе, который я держал, остыл.
 — Я не делал бы ставку на это.
 Сегодня даже Кардеру не надо было убеждать меня в необходимости отменить полет.
 И Джордж был на моей стороне:
 — Я