етевший, чтобы сопровождать меня. Я 
поднимаю руку в знак приветствия. Он молчит, следуя вниз по моей глиссаде 
планирования. Он знает, что этот маневр, требующий точности, необходим для 
доставки все еще не остывшей машины на ложе озера. Даже с неработающим 
двигателем «Скайрокет» приземлится на скорости, превышающей на одну треть 
посадочную скорость самолета F-86.
 После значительной паузы Чак говорит мне:
 — Послушай, дружище, я было подумал, что ты направился в штат Аризона.
 У меня едва хватает сил, чтобы ответить:
 — Я сам так думал.




 Глава XXII


 — Какого черта ты так долго выдерживал перегрузку 0,2 и почему не изменил ее?
 — Будь я проклят, если я что-нибудь понимаю, Джордж. Я сам не могу этого 
объяснить.
 С самого начала мне было легко разговаривать с Мабри, серьезным, скромным 
человеком и блестящим аэродинамиком. У Джорджа на все был готов ответ. Он стал 
моим учителем.
 — Что ты в конце концов сделал, потянул ручку на себя?
 — Да, а откуда ты это знаешь?
 — Когда в конце снижения снова появился след твоего самолета, я увидел отблеск 
солнца от крыла «Скайрокета», и мне стало ясно, что ты резко взял ручку на себя.
 — У Джорджа уже было готово объяснение: — Похоже на то, что это является 
следствием отрицательной перегрузки. В следующий раз нам придется вернуться к 
большим перегрузкам.
 — Машина сразу успокоилась, как только я взял ручку на себя.
 Теперь все казалось простым. Но никто не предвидел бунтарства самолета, 
которое было присуще ему на протяжении всех этих месяцев, начиная с момента 
первого отцепления. Теперь я с тревогой убедился в том, что исследованная мною 
область была неизвестна даже людям, изучавшим ее на протяжении долгих лет о 
помощью логарифмических линеек.
 — Джордж, знаешь, мне не хотелось бы, чтобы этот полет повторился.
 Сообщение о неожиданно выявленной поперечной неустойчивости «Скайрокета» 
послужило причиной того, что из Эль-Сегундо опять прилетел самолет, набитый 
конструкторами, которые должны были еще раз заняться исследованиями. Им 
все-таки казалось, что я преувеличиваю, рассказывая о случившемся. 
Летчики-испытатели часто бывают темпераментными людьми. Но затем они увидели 
записи испытательной аппаратуры.
 Спустя два дня они пришли к такому заключению: поперечно-путевая 
неустойчивость самолета при малой перегрузке является следствием смещения 
главной оси инерционных сил. Изменение в распределении веса самолета, а 
следовательно, и инерционных сил, имевшее место при громадном расходе топлива, 
а также малый угол атаки при переводе самолета с набора высоты в горизонтальный 
полет с перегрузкой 0,2 — все это и вызывало покачивание.
 Секрет машины был раскрыт. То, что я подсознательно предчувствовал со времени 
первого отцепления самолета с ЖРД, ясно проявилось: самолет наконец восстал 
против меня. Сила, против которой он огрызался и протестовал, обнаружила себя. 
Я никогда не испытывал такого страха, какой пережил в последнем полете. Машина 
меня чертовски напугала, но, опрометчиво ринувшись навстречу неизвестной мне 
опасности, я вышел победителем, — и все стало ясно. Не было больше ничего 
такого, чего я не знал бы о самолете. Защита была простой — нужно было летгать 
в узком слое неба для того, чтобы сделать площадку на большей скорости. Если я 
подниму самолет выше этой полосы, я потеряю часть скорости, а если ниже, то 
вновь столкнусь с ужасными явлениями, с которыми встретился в последнем полете.
 Энергичный перевод с набора высоты в горизонтальный полет как средство для 
получения дополнительного разгона не давал должного эффекта, и я вынужден был 
возвратиться к более плавному переводу с одного режима на другой. Мне придется 
надеяться исключительно на увеличение высоты полета и на точное пилотирование 
самолета в узком слое неба, которым я теперь был ограничен, чтобы выжать из 
машины еще большую скорость.
 Беспокоясь о своем самолете, НАКА теперь торопил нас больше, чем когда-либо 
прежде. Пришлось с тысячами извинений заверить представителей комитета, что 
потребуется всего только несколько полетов для доказательства того, что мы 
разрешили проблему поперечного колебания и что после этого «Скайрокет» будет 
передан комитету. В конце концов мы должны были доказать, на что способен 
«Скайрокет», прежде чем НАКА сможет без всяких опасений начать свои обширные, 
далеко идущие исследования.
 И на этот раз главное управление авиации ВМС официально одобрило наше 
предложение о продолжении полетов для достижения максимальной скорости и высоты.

 Мы срочно приступили к продолжению испытаний, но мы не знали, после какого 
полета можно будет считать программу испытаний законченной.
 На разработку задания последней попытки достигнуть скорости, соответствующей М 
= 2, ушел месяц. Утром перед полетом не чувствовалось никакого энтузиазма, 
скорее все были охвачены каким-то беспокойством: слишком много было факторов, 
которые могли помешать достижению нового рекорда или даже осуществлению самого 
полета.


* * *

 Шестой полет. И снова у меня сорок пять минут для размышлений, прежде чем я 
пройду по холодному и неуютному фюзеляжу самолета-носителя к «Скайрокету». Я 
знаю этот готовый к отцеплению самолет, тяжело повисший под фюзеляжем В-29. 
Теперь у меня есть опыт, и я точно знаю, что мне делать. Брошенный мне вызов 
настолько важен, что он вытесняет из памяти поражение, нанесенное мне самолетом 
в прошлом полете. Но теперь я уверен, что выполню задан