– Попробовал я на обратном пути порулить с боковым ветерком, – неохотно ответил 
Валерий. – Тяжело… заворачивает машину. Ногу пришлось доотказа дать, еле 
удержал. А все-таки удержал! – Он оживился, и глаза его весело блеснули. – 
Вылез из машины, а тут инструктор… Попало от него…

Природный талант и неутомимое упорство помогли Валерию быстрее других научиться 
управлять самолетом. Вскоре инструктор одобрительно кивал головой, когда учлет 
Чкалов, «как по ниточке», вел учебную машину.

В дальнейшем, летая с инструктором, Валерий так же спокойно и уверенно управлял 
машиной в воздухе, и его выпустили в самостоятельный полет значительно раньше 
срока.

Товарищи Валерия по Борисоглебской школе запомнили его сияющее счастьем лицо и 
торжествующее:

– Лечу, лечу один!

Первый самостоятельный полет прошел удачно. Валерий Чкалов получил от 
инструктора хорошую оценку.

Успех кружил голову юноше, хотелось летать еще и еще, и так, чтобы все 
удивлялись его мастерству, его отваге. Но задание давалось четкое: лететь по 
прямой до определенного пункта, сделать разворот, вернуться на свой аэродром и 
посадить машину на три точки. Валерий не поддавался соблазну, и точно выполнял 
задание.

Правда, случалось, что просыпающееся стремление к смелому исследованию брало 
верх. Тогда Валерий выходил из строгих рамок учебного задания. Осторожно 
нащупывал он новые пути и новые возможности в искусстве водить самолет.

Об этом периоде его жизни летчик-испытатель Н. Ф. Попов, бывший инструктор 
Борисоглебской летной школы, вспоминает:

«…Валерия Чкалова я увидел впервые в июле 1923 года. Это было в Борисоглебской 
школе летчиков. В июле к нам прибыло молодое пополнение учлетов. Среди сорока 
новичков был и будущий герой.

Я работал тогда летчиком-инструктором. Глаз педагога сразу отметил в небольшой 
группе учеников молодого крепыша с широкими плечами. Нос орлиный, брови всегда 
насуплены, волосы светлые, глаза внимательны и сосредоточенны. Речь медленная, 
спокойная, вдумчивая.

От остальных учлетов он отличался еще и сильным характером. Мне приходилось не 
раз бывать с ним в воздухе. Сидишь иной раз в учебном самолете на 
инструкторском месте и чувствуешь, как этот малец, не налетавший еще и десятка 
часов, заставляет машину подчиняться своей воле, властвует над ней. К 
вмешательству инструктора в управление самолетом в полете он был необычайно 
щепетилен. Сделав посадку, торопился выяснить, чем было вызвано то или иное 
замечание педагога».

Чем дальше, тем смелее становились полеты Чкалова, хотя летал он на сильно 
изношенном самолете. Из-за технического состояния этого самолета, уже не один 
раз побывавшего в ремонте, учлетам разрешались только взлеты, полеты по кругу, 
развороты с мелкими виражами, планирование и посадки. Считалось, что никаких 
отклонений от простого полета старая машина не выдержит.

Однажды, внимательно выслушав задание инструктора, Валерий сел в кабину, с 
короткого разгона оторвал самолет от земли и набрал высоту. Велико было 
удивление инструктора, когда учлет Чкалов неожиданно начал делать глубокие 
виражи. Летал, как на истребителе.

После того как Валерий приземлился, инструктор сделал ему выговор за неточное 
выполнение задания. Ответ был неожиданный. Валерий заявил:

– Я хотел показать вам, что могу делать не только мелкие, но и глубокие виражи.

Минуту помолчав, он добавил, что стремился выжать из самолета все и показать, 
на что способна машина.

В дальнейшем по почину Чкалова другие летчики стали выполнять на таких же 
старых машинах не только глубокие виражи, но и фигуры высшего пилотажа, вплоть 
до нестеровских мертвых петель.

Выдающиеся летные способности Чкалова были отмечены. Руководство Борисоглебской 
летной школы записало ему в школьную аттестацию:



«Чкалов являет пример осмысленного и внимательного летчика, который при