Снова на Чукотке


На другой год я с Флегонтом Бассейном побывал на Чукотке. Там нас встретили как 
старых знакомых.

– А мы тебя хорошо знаем, Михаил, – сказал старый чукча и выпустил целое облако 
дыма из своей длинной трубки с искусной резьбой по моржовой кости.

– Мы вас помним, дядя Миша, – вставил его внук. – Помним, как вы заблудились 
год назад и сели не в Ванкареме, а у нас.

– Как это – заблудился? – улыбаясь, возразил я. – Может быть, специально 
прилетел к вам, чтобы заправить бензином полные баки?

– Мы тебя хорошо знаем, Михаил. Твой самолёт-машина тоже знаем, – медленно 
продолжал старик. – На эта самолёт-машина ты челюскинцев спасал. А потом 
другому лётчику давал. Он много на эта самолёт-машина летал… Остров Врангеля 
был, разведку в море делал. В тундру летал. Один раз меня с собой взял. Мы с 
ним оленей искали. А когда сломался самолёт-машина, его наши ребята притащили. 
Здесь недалеко…

Я вскочил на ноги. Выходит, старый чукча знал о моём верном спутнике, моём 
любимом «М-10-94» больше, чем я сам.

– Проведите меня к нему!

– Сам видишь, теперь нельзя. Ждать будем!

Конечно, идти сейчас невозможно. Пурга воет и злобствует, поднимая слепящие 
снежные вихри. Полярная станция в ста шагах, и то не рискнёшь туда пойти, чтобы 
не заблудиться в снежную бурю.

Накануне я прилетел сюда, на мыс Шмидта, как недавно переименовали мыс Северный 
в честь славного руководителя челюскинцев. Прошёл год после их спасения, и я 
завершал дальний перелёт по знакомым местам. Остались позади Свердловск, Омск, 
Красноярск, Иркутск, Чита, Хабаровск, Николаевск-на-Амуре, Охотск, бухта 
Нагаева, Гижига, Анадырь, Уэлен. Всюду меня встречали как доброго знакомого.

Когда я добрался до конечного пункта маршрута, к месту нашей посадки собралось 
всё население мыса Шмидта. Зимовщики полярной станции знали, что мы везём 
письма, газеты, а местные чукчи пришли из любопытства. Мой новый «Р-5» еще не 
остановился, как его облепили люди. Встречали нас не приветствиями, а 
вопросами:

– Почту привезли?

Десятки рук ухватились за почтовую сумку, десятки голосов называли свои фамилии.
 Пришлось письма раздавать прямо с борта. В то время появление самолёта было 
для зимовщиков большим праздником.

Поразительные перемены произошли здесь за очень короткий срок. Только два года 
назад на мысе была организована научная зимовка. Тогда здесь стоял лишь десяток 
куполообразных яранг чукчей, а кругом снежная пустыня. Полярники привезли с 
собой строительные материалы, но в первое время жили в палатках. Быстро выросли 
несколько жилых домов, склад, здание радиостанции с высокими мачтами. На мысе 
Шмидта стал расти небольшой заполярный посёлок. Исконные кочевники – чукчи ещё 
не очень охотно переходили к оседлости. Но с помощью полярников несколько семей 
уже построили вокруг станции добротные жилые дома.

Чукчи только начинали приобщаться к цивилизации. Этот маленький северный народ 
охотников и оленеводов, живущий на огромном пространстве Чукотского полуострова,
 раньше грабили русские и иностранные купцы-хищники. В начале этого столетия 
чукчи платили за бутылку «огненной воды» – спирта – двадцать оленей. Чтобы 
приобрести плохонькую охотничью винтовку у американского купца (Америку от 
Чукотки отделяет не очень широкий пролив), чукча должен был положить на землю 
кучу белоснежных песцовых шкурок высотою с ружьё. Чукчи все поголовно были 
неграмотны. Они вымирали от голода и болезней, так как лечились только у 
колдунов-шаманов…

В середине тридцатых годов, примерно в то время, когда я оказался на мысе 
Шмидта, чукчи отправили письмо в «Правду». Я его переписал из газеты: