Лётчиков стали качать.

Я сказал Кренкелю:

– У тебя слёзы показались, когда я делал последний круг над лагерем. Жаль было 
расставаться, что ли?

– Будешь плакать, – отвечал радист, – когда тебе такого дядю, как Бобров, на 
ноги посадят!

…Ровно через два месяца после гибели парохода «Челюскин» сто четыре пленника 
льдов были спасены и доставлены на Большую землю. Тринадцатое февраля – день 
катастрофы – было для них очень невезучим числом, тринадцатое апреля – самым 
счастливым. И для нас, лётчиков, тоже. На Чукотку пришла правительственная 
радиограмма. В ней сообщалось, что в нашей стране «устанавливается высшая 
степень отличия, связанного с проявлением подвига, – звание Героя Советского 
Союза». Первыми героями стали семь лётчиков, участвовавших в спасении 
челюскинцев: А. Ляпидевский, С. Леваневский, В. Молоков, В. Каманин, М. Слепнёв,
 М. Водопьянов, И. Доронин. Наши бортмеханики были награждены орденом Ленина, а 
все челюскинцы – орденом Красной Звезды.

Жаль, что не дают орденом самолётам, а то мой «М-10-94» должен был бы получить 
самую высокую награду.




Прощание с другом


…Мы научились дорожить погодой и решили использовать её до конца. Не теряя 
времени, начали перевозку челюскинцев. Открылась «регулярная авиалиния»: 
Ванкарем – Уэлен – бухта Тихая. Здорово поработать пришлось на ней и мне с моей 
машиной.

В бухту Тихую за челюскинцами и спасшими их лётчиками пришёл пароход «Смоленск» 
– тот самый, на котором приплыли из Владивостока Каманин, Молоков и их самолёты.
 С ними были также полярный лётчик Фарих и мой бывший бортмеханик Бассейн. Они 
остались «безлошадными». Для них не нашлось самолёта. В спасении челюскинцев 
поэтому Фарих и Бассейн не участвовали, а скучали на пароходе. Как только 
«Смоленск» причалил к прибрежной кромке льда, я увидел, как сошли по трапу 
бородатый Фарих и с ним Бассейн.

– Пожалейте нас, – попросил Фарих, – дайте свой самолёт, хоть разик в Ванкарем 
слетать, привезти челюскинцев!

Мне стало жаль товарищей.

– В Ванкарем лететь нечего, – сказал я. – Все челюскинцы уже сюда доставлены. А 
вот, насколько мне известно, требуется совершить рейс на остров Врангеля. Туда 
полетит начальник зимовки на мысе Северном товарищ Петров, который был на 
Чукотке председателем чрезвычайной тройки по спасению челюскинцев. И ещё спешит 
туда один челюскинец – Сима Иванов. Долго спешит… почти целый год. Плыл на 
остров, да по дороге застрял в ледовом лагере. Похлопочу, чтобы вам разрешили 
туда слетать!

Начальство согласилось. И вот настало время расстаться мне со счастливым 
самолётом.

«М-10-94» я передал Фариху и Бассейну.




Ходил я вокруг самолёта, как бы прощаясь с ним: «Молодчага ты, мой верный друг! 
Пронёс меня сквозь штормы и туманы. Спас людей. Но зря мы тебя так тщательно 
оборудовали – ты с лихвой отплатил за заботу. На тебе я налетал много тысяч 
километров. Ты служил мне верой и правдой. Послужи теперь так же другим!»

Нет, я не плакал, как Кренкель при прощании с челюскинской льдиной, но мне тоже 
было очень грустно.

С самолётом можно дружить, как с человеком!




Дорогой цветов