«М-10-94»


Самолёты, как и люди, имеют свою судьбу. Бывает, крылатая машина, появившись на 
свет, живёт всего несколько часов испытательных полётов. Авиаторы говорят: 
«самолёт не пошёл». Придирчивые экзаменаторы ставят ему «единицу». Чертежи 
неудавшегося самолёта не посылают на завод, а сдают в архив. Он никогда уже не 
попадёт в воинскую часть или на трассу гражданской авиации. Другие же самолёты 
так хорошо ведут себя в небе, что их выпускают в сотнях и тысячах экземпляров. 
Они летают долгие годы, участвуют в воздушных сражениях, перевозят пассажиров и 
письма. Правдивую историю об удивительно счастливой судьбе одного самолёта мне 
давно хотелось рассказать.

…Он был создан совсем не случайно. Его появления с нетерпением ждали и военные 
лётчики, и почтовые пилоты. Им очень нужен был самолёт легко управляемый, как 
говорят авиаторы, «послушный», неприхотливый и прочный. Надеялись, что он будет 
летать с большей скоростью, чем существовавшие тогда крылатые машины, и 
подниматься выше их – другими словами, иметь большой «потолок». Его 
вместительные баки должны были обеспечить бензином достаточно длительный полёт.

В конце двадцатых – начало тридцатых годов у нас в стране было мало своих 
воздушных кораблей. Наши лётчики поднимались в небо большей частью на 
заграничных машинах. Это их не устраивало. Советские лётчики уже тогда 
поставили своей задачей – «летать дальше всех, выше всех, быстрее всех». Чтобы 
осуществить этот лозунг, нужны были свои собственные самолёты. В стране 
начинали строить заводы для производства самолётов и моторов к ним. Учёные и 
инженеры работали над проектами новых крылатых машин.

Николай Николаевич Поликарпов был одним из первых советских конструкторов. В то 
время это была очень редкая профессия.

Помнится, когда я, деревенским мальчишкой, ещё до революции, увидел аэроплан, 
то всё допытывался: кто же это построил эту огромную диковинную птицу? Какой 
человек?

Только много лет спустя я узнал, что не один человек, а целый отряд 
специалистов создаёт новые самолёты. В современном самолёте, даже самом 
маленьком, свыше шести тысяч деталей. В поршневом моторе их более пятисот. Если 
бы конструктор-одиночка задумал сам спроектировать весь самолёт, рассчитать и 
вычертить все детали, на это ушло бы десятки тысяч часов. Иначе говоря, 
промышленность лет двадцать должна бы ждать, пока конструктор справится с этой 
титанической задачей.

В новых воздушных кораблях-гигантах, таких, как «ИЛ-62» или «ТУ-144», уже не 
тысячи, а сотни тысяч деталей. Одних только электропроводов в них уложено 
несколько десятков километров. Целой человеческой жизни не хватит, чтобы 
самолично сконструировать такую крылатую машину. Их создаёт целая армия учёных, 
инженеров, техников, лаборантов, чертёжников, рабочих…

У Поликарпова было меньше помощников, вернее, соратников, чем у творцов «ИЛ-62»,
 – техника была тогда не такая сложная, как теперь. Но и в его конструкторском 
бюро работало немало специалистов. Ещё в 1928 году американский ежегодник 
авиации не без зависти писал:





«Господин Поликарпов является хозяином огромного конструкторского коллектива, 
равного которому ещё не знает мир».




А как же иначе? Летающая машина – чудо техники, основанное на достижениях 
многих наук. Математика и физика, химия и астрономия и другие научные 
дисциплины участвуют в создании самолёта. Множество заводов, изготовляющих 
различные аппараты и приборы вплоть до электронно-счётных машин, работают на 
авиацию.

Нет и не может быть такого человека, который хорошо изучил бы все науки. Но 
главный конструктор самолётов обязан знать, как применять их к его делу. Он, 
конечно, не всезнайка, но очень талантливый, опытный и многопонимающий 
инженер-конструктор. Главный, или «генеральный», как его называют, руководит 
работой специалистов, каждый из которых охватывает все богатства знаний в