сильный ветер. Пока кучер довёз меня до гостиницы, я так замёрз, что зуб на зуб 
не попадал. «Разве можно летать в такой мороз!» – думал я.

На другой день мне дали пассажирский самолёт, чтобы опробовать его в воздухе и 
подготовить к полёту на Сахалин. Но, прежде чем лететь, надо запустить мотор. А 
ему «не нравится» мороз, и он никак не хочет запускаться. Десять дней мы 
мучились, и всё без толку. На одиннадцатый день бортмеханик заявил мне, что он 
нашёл средство, как запустить мотор на ветру и в мороз.

Посмотрел я на его изобретение и не мог удержаться от смеха. Оно состояло из 
трёх предметов: валяного сапога с отрезанным голенищем, верёвки и резинового 
шнура (амортизатора).




Приступили к запуску. На одну лопасть винта надели валенок; к нему привязали 
верёвку. Под верёвку пропустили резиновый шнур так, чтобы оба конца его были 
одинаковы и не меньше пяти-шести метров.

За концы амортизатора взялись по четыре человека рабочих и натянули его 
настолько, насколько хватило сил. Другую лопасть винта придерживал рукой 
механик с таким расчётом, чтобы весь упор приходился на вал мотора. По счёту 
«три» механик толкнул лопасть вниз. От сильной натяжки винт резко повернулся, 
амортизатор с валенком сорвались с лопасти и с бешеной скоростью пролетели 
между тянущими людьми. Мотор хотя и не завёлся, но наконец за десять дней дал 
первую вспышку. Настроение у людей сразу поднялось. Не теряя времени, натянули 
второй раз амортизатор. Рывок, опять вспышка, но мотор не завёлся.

– Товарищ пожарный, – крикнул механик, – брось караулить огнетушитель! Видишь, 
мотор не запускается, значит, и не загорится. Давай помоги!

Кроме пожарного, пришли и ещё люди. Теперь стали тянуть человек двенадцать, и 
так усердно, что один конец амортизатора оборвался. Часть людей полетела вверх 
тормашками, а злосчастный валенок сорвался и полетел на тех, кто тянул за 
другой конец, и угодил пожарнику прямо в лицо. Когда он поднялся, мы увидели – 
вокруг левого глаза всё почернело и опухло.

– Не буду я больше тянуть, ну его к чёрту! – сказал обиженный пожарник, держась 
за лицо, и с достоинством добавил: – Пешком скорей дойдёшь до Сахалина, чем на 
вашем самолёте!

Но мы продолжали работать. Крутили весь день, а запустить мотор так и не 
удалось.

На следующее утро решили подогреть мотор. Нашли большой брезент, накрыли им 
мотор, разыскали трубы, две паяльные лампы и начали греть. Грели часа три. 
Опять натянули амортизатор, дёрнули – мотор пошёл! Но винт только сделал 
несколько оборотов и остановился.

Двенадцать дней мы потеряли, для того чтобы запустить мотор. За это время фраза 
пожарного: «Пешком скорей дойдёшь!» – стала на аэродроме крылатой.

Но, как над нами ни смеялись, на тринадцатый день мы поднялись и улетели 
открывать линию Хабаровск – Сахалин.




Первый рейс


Самолёты на Дальнем Востоке нужны были, как нигде. Расстояния здесь огромные. 
Попасть из одного места в другое очень трудно.

Поездка на остров Сахалин была, например, очень сложной и рискованной. На 
Сахалине, служившем при царском правительстве местом ссылки, как и всюду, 
налаживалась новая жизнь. Всё больше и больше людей, грузов и почты надо было 
перебрасывать с Большой земли на отдалённый остров. Летом, в короткие 
навигационные месяцы, на путешествие от краевого центра Хабаровска до Сахалина 
уходила неделя, а то и десять дней.

Татарский пролив, отделяющий остров от материка, редко бывает спокойным. Там 
часто свирепствуют ураганы. Иногда несколько суток пароходы там штормуют, 
болтаются в море и не могут подойти к берегу. Бывает, что суда выбрасывает на 
скалы. Зимой ещё хуже. Выпадет снег, ровно покроет замёрзший залив, подует 
ветер, и получаются огромные надувы. Ломается лёд, и глыбы его налезают друг на 
друга.

Зимой на поездку от Хабаровска до Сахалина – на лошадях и собаках вдоль