Фашисты стреляли не очень метко. Самолёт в зоне попадания был считанные минуты. 
Лётчик сумел, резко бросив в сторону и прижав к земле, вывести самолёт из-под 
обстрела. Но Шухова всё-таки кольнуло в левую ногу. На брюках показалось и 
стало расширяться бурое кровавое пятно. Вначале он не почувствовал острой боли, 
настолько были у него напряжены нервы, но очень скоро нога ниже колена 
нестерпимо заныла и вся штанина стала мокрой от крови. К тому же всегда 
«дисциплинированный» самолёт стал плохо вести себя, не слушался рулей, а лететь 
до места назначения ещё далеко. Хорошо, что Шухов вспомнил про запасной 
аэродром, километрах в десяти в стороне от курса.




Конец славной жизни


Рядом с небольшой деревней, в центре которой высилась колокольня старинной 
церкви, уже зеленело ровное поле. Здесь, южнее Гвадалахары, было теплее и трава 
появилась раньше. Самолёты на аэродроме стояли в капонирах – укрытиях от 
осколков вражеских бомб. Это были вырытые в земле пологие щели, отдельные на 
каждую машину. Сверху их затягивали маскировочными сетями.

В большой палатке, поставленной в конце аэродрома, расположились ремонтные 
мастерские. Около них стояли покалеченные машины и среди них «Красный чертёнок».
 Тридцать две пробоины насчитал Карлос в его плоскостях и фюзеляже. Пуля попала 
в одну из тяг управления рулём поворота, и та держалась на честном слове.

Мотор, давно отработавший положенное ему время, решили перебрать и 
подремонтировать, – может быть, ещё проработает несколько десятков часов.

Лечились и самолёт, и его командир.

Рана на ноге Шухова оказалась лёгкой, но затягивалась медленно. Он лежал, 
скучая, в доме деревенского старосты, но старался после каждого дневного 
посещения фельдшера удирать к товарищам.

Карлос смастерил ему костыль, и, опираясь на него, лётчик ковылял на аэродром.

В светлое апрельское утро за Хосе зашёл Карлос. Синее небо было совсем чистое. 
Такая погода радует пилота, когда он работает на пассажирской линии.

На войне ценно всякое облачко, за которым, в случае надобности, можно укрыться.

Когда лётчик с механиком медленно пересекали площадь перед костёлом, в небе 
зарокотали моторы. Было видно, как с аэродрома стремительно взлетели 
истребители и, круто развернувшись, ушли в сторону Мадрида.

Друзья только дошли до лётного поля, когда на горизонте опять показались 
самолёты.

– Наши возвращаются, – удивился Шухов. – Почему так скоро?

– Это не наши! Это фашисты! Они летят бомбить аэродром! И некому их 
встретить! – завопил Карлос и стремглав помчался.

– Ты куда? – крикнул вдогонку Шухов.

– Спасать машину! Заведу её в капонир!

Механик не добежал.

Три «юнкерса», пикируя один за другим, начали бомбёжку аэродрома.

Шухов увидел, как от первого из снижающихся бомбовозов отделилась чёрная груша 
и медленно, как ему показалось, пошла к земле. Лётчику почудилось, что бомба 
падает ему прямо на голову, и он закрыл глаза. В то же мгновение его оглушило, 
и невидимая сила взрывной волны встряхнула и отбросила далеко в сторону. Он 
упал, больно ушиб раненую ногу и всё ещё с закрытыми глазами, как слепой, стал 
шарить руками вокруг себя, ища костыль.

Когда Шухов решился открыть глаза, то увидел впереди себя, почти в центре 
лётного поля, поднявшийся к небу огненно-дымный столб.

Грохнули ещё несколько взрывов, и выросли такие же столбы пламени и 
развороченной земли. Затем всё обширное лётное поле затянуло густым дымом.

Шухов лежал, прижавшись к земле-спасительнице, и ждал новых взрывов. Но их не 
было. В небе уже стихал рёв моторов удаляющихся бомбардировщиков с чёрными 
крестами на крыльях.