На аэродроме Алкала-де-Энарес собраны самолёты со всей Испании. Но свинцовое, 
нелётное небо прижимает их к земле. Не умолкает барабанная дробь тяжёлых 
дождевых капель по плоскостям мокрых машин.

Летать нельзя, а летать надо, как никогда!

Итальянские войска вторглись в пределы Испании и начинали наступление на Мадрид 
со стороны Гвадалахары. Пять больших пароходов, охраняемых чуть ли не всем 
военным флотом Италии, доставили дивизии с пышными названиями «Чёрное пламя», 
«Божья воля», «Чёрные стрелы», множество орудий, танков, самолётов, автомашин.

У республиканцев на этом участке фронта было совсем мало защитников. Срочно 
сюда перебросили закалённую в боях, никогда не отступавшую бригаду генерала 
Лукача.

Силы всё-таки были неравные. На каждого бойца за свободу наступало семь 
итальянских захватчиков. На танк республиканцев приходилось восемь танков 
фашистов. Пулемётов у оккупантов было в десять раз больше, орудий – в пять раз.

По пояс в жидкой грязи, простуженные, прикрываясь насквозь промокшими одеялами, 
часто без горячей пищи и сухого ночлега, республиканцы стойко и бесстрашно 
отражали атаки. Но всё-таки в первые дни боёв итальянцы немного продвинулись 
вперёд.

Республиканцы ждали помощи с неба. А дожди всё шли и шли, то достигая силы 
ливня, то немного утихая.

Дуглас со своими помощниками, с трудом вытягивая ноги из чавкающей грязи, вышел 
на небольшой холмик на краю лётного поля. Здесь было чуть посуше.

– Вот отсюда и попробуем взлететь! – решил генерал.

– Не хватит места для разбега, – возразил военный инженер.

– Думаю, что «эр пятый» оторвётся. Полечу с Шуховым!

На бугорок на руках втащили самолёт с красным чертёнком на борту. Сняли пулемёт,
 чтобы облегчить вес машины. Слили горючее, оставив только на час полёта.

Самолёт неуклюже побежал по узкой и короткой полосе, кончавшейся оврагом. Через 
две-три секунды поднялся хвост, оставалось оторвать машину от земли. Но вот она 
уже пробежала половину дорожки, а скорость ещё недостаточна – сто километров. 
Мало! Сто десять… Еще немного – сто двадцать. Мелькнул обрыв. Самолёт повис в 
воздухе.

Шухов плавно потянул ручку на себя, и «Р-5» полез ввысь.

Шел мокрый снег, залепляя козырёк кабины. Серые облака нависли над самой землёй.
 Самолёт как будто пробивался сквозь вату.

Дуглас взглянул на часы и дал знак пилоту – снижаться. До земли было не более 
полутораста метров, когда чуть просветлело. Опасаться вражеских истребителей 
было нечего. «Только сумасшедшие летают в такую погоду», – сказал Карлос своему 
командиру перед вылетом. Может быть, он и был прав.

Вправо от самолёта широкое шоссе Мадрид – Париж. Надо подойти к нему поближе. 
Самолёт на бреющем полёте с рёвом пронёсся над дорогой. Она вся забита машинами.
 Грузовики с солдатами идут по четыре в ряд. Их несколько сотен. С неба увидели 
и танки, и артиллерийские батареи, и батальоны пехоты, продвигавшиеся в глубь 
страны.

Медлить нельзя ни часа. Вернувшись на аэродром, Дуглас провёл короткий митинг.

– Говорят, в дождь никто и нигде не летает, – говорил он лётчикам и механикам.
 – А теперь будут летать… в Испании советские добровольцы. Иного выхода у нас 
нет. Ждать погоды нам не позволяет наша совесть. И грязь нам не будет помехой… 
Мы участвуем в народной войне, и народ нам поможет. Позовём население городка. 
Где можно, утрамбуем землю, а где нельзя, положим доски, солому, хворост… Мы 
должны пообломать чёрные стрелы и погасить чёрное пламя…

Уговаривать испанцев не пришлось. На аэродром пришли сотни людей – мужчины, 
женщины, старики, дети. Под нескончаемым моросящим дождём все работали не щадя 
сил. Кто посильнее – трамбовали землю, остальные заготовляли хворост, привозили 
из крестьянских дворов солому, таскали на носилках и в корзинах песок. 
Сооружались невиданные хворосто-соломенные взлётные полосы.

Шухов ещё раз поднимал свой самолёт в разведку. Вернувшись, прямо под крылом он 
расстелил на мокрой земле карту:

– Вот здесь скопление противника!