что одиннадцать раз переписывал свое письмо с обвинениями в адрес Абакумова. 
Суханов держал его в приемной около шести часов, а сам вел переговоры с 
Маленковым по поводу содержания письма Сталину. Лишь Суханов знает, почему 
выбрали Рюмина, чтобы обвинить Абакумова в заговоре. Однако он ничего не сказал 
об этой стороне дела, когда выступал по российскому телевидению в июле 1992 
года в передаче об истории «заговора врачей».

В своем письме, обвинявшем Абакумова (с подачи Маленкова), Рюмин заявлял, что 
тот приказал Следственной части не давать хода материалам по сионистскому 
заговору, направленному против руководителей советского государства.

К этому времени уже арестовали за антисоветскую сионистскую пропаганду целый 
ряд хорошо известных врачей-евреев. Самый, пожалуй, знаменитый из них, 
специалист с мировым именем Этингер трагически погиб в тюрьме во время допроса. 
Это случилось еще до ареста Абакумова. Рюмин обвинил Абакумова в том, что 
именно он несет ответственность за смерть Этингера, так как специально поместил 
его в холодную камеру в Лефортовской тюрьме с целью убрать одного из участников 
«заговора врачей» и тем самым помешать ему выдать других заговорщиков-сионистов.
 Для придания этим обвинениям большей убедительности на свет было извлечено из 
архива письмо Тимашук.

Абакумов, более опытный в подобных интригах, чем Рюмин, опасался чрезмерно 
раздувать «сионистский заговор», прибегая к слишком явным фальсификациям. Он 
предвидел, что Сталин может потребовать реальных улик в этой весьма рискованной 
провокационной игре. Кроме того, Абакумов прекрасно знал, что в делах, где 
инициатива принадлежала высшему руководству, не полагалось проявлять своей 
собственной. Некоторые из арестованных медиков были лечащими врачами Сталина. 
Многих из них с членами Политбюро связывали подчас не только профессиональные, 
но и доверительные отношения.

Учитывая все обстоятельства, Абакумов не горел желанием расширять рамки дела 
Еврейского антифашистского комитета до уровня мирового заговора. Он знал, что 
такие обвинения наверняка вызовут напряженность в верхах, особенно недовольство 
Ворошилова и Молотова, женатых на еврейках, и Кагановича, который сам был 
евреем. Осторожность, проявленная Абакумовым, сыграла в его судьбе роковую роль.


Энергичный Рюмин между тем был назначен начальником Следственной части по особо 
важным делам, а потом заместителем министра госбезопасности по следственной 
работе. Это развязало ему руки для подтасовки материалов против Абакумова с тем,
 чтобы, устранив его, свободно раскручивать дело о «заговоре врачей» и 
участвующих в нем руководящих работников МГБ – евреев по национальности.

Рюминские следователи потребовали от Абакумова назвать членов своего кабинета 
министров, который он якобы предполагал создать после свержения Сталина. Его 
также обвинили в сокрытии предательских замыслов жены Молотова Полины 
Жемчужиной, в частности ее контактов с израильским политическим деятелем Голдой 
Мейер.

Абакумов яростно отрицал свою вину, доказывая, что не скрывал никаких 
материалов о «заговоре врачей» и тем более не являлся его руководителем или 
вдохновителем и не привлекал к «заговору» подчиненных сотрудников-евреев из 
Министерства госбезопасности. Он продолжал полностью отрицать предъявлявшиеся 
ему обвинения даже под пытками, «признания» от него так и не добились. Таким 
образом, дело о «заговоре» в Министерстве госбезопасности зависело от признании 
полковника Шварцмана, журналиста по профессии. Работая в Следственной части, он,
 как правило, сам не занимался допросами, а в основном редактировал 
фальсифицированные показания, вырванные у заключенных. Когда Сталин 
распорядился арестовать начальника Следственной части Леонова и его 
заместителей, одним из арестованных оказался и Шварцман, еврей по 
национальности. Он показал, что является помощником Абакумова по сионистской 
террористической организации, куда входили все высшие офицеры МГБ. На допросе 
он «признался», что якобы получил от Абакумова задание создать в Министерстве 
госбезопасности группу евреев-заговорщиков для разработки террористических 
акций против членов правительства.

Шварцман также «признался», что, будучи гомосексуалистом, находился в интимных 
отношениях с Абакумовым, его сыном и послом Великобритании в Москве. Свои 
гомосексуальные контакты с американскими агентами-двойниками Гавриловым и 
Лаврентьевым он, по его словам, использовал для того, чтобы через этих 
внедренных в посольство США людей получать инструкции и приказы для еврейских 
заговорщиков.

Шварцман хорошо знал, как работает машина следствия, и, чтобы доказать свое 
сотрудничество, выдвигал против должностных лиц еврейской национальности одно 
обвинение за другим. В то же самое время он выдумывал самые невероятные истории 
вроде такой: к террористической деятельности ему помогали «родственники», 
«сионисты». Он также рассказал следователям, что спал с падчерицей и в то же 
время имел гомосексуальные отношения с сыном. Он добивался, чтобы его направили 
на психиатрическую экспертизу, – и такое предложение внес заместитель военного