меня впечатление весьма проницательного политика и опытного военного 
руководителя. Он сказал, что за последние сто лет курды поднимали восемьдесят 
восстаний против персов, иракцев, турок и англичан и более чем в шестидесяти 
случаях обращались за помощью к России и, как правило, ее получали. Поэтому, по 
его словам, с их стороны вполне естественно обратиться к нам за помощью в 
тяжелое для них время, когда иранские власти ликвидировали Курдскую республику.

Незадолго до этих событий руководители иранских курдов-повстанцев попали в 
устроенную шахом ловушку: они были приглашены в Тегеран для переговоров, 
схвачены там и повешены. Лишь Барзани избежал этой участи. Когда шах пригласил 
на переговоры самого Барзани, тот ответил, что приедет только в том случае, 
если шах пришлет членов своей семьи в качестве заложников в его штаб-квартиру. 
Пока проходили предварительные переговоры с шахом, Барзани перебросил большую 
часть своих сил в северные районы Ирана, ближе к советской границе. Мы же, со 
своей стороны, были заинтересованы в использовании курдов в проводимой нами 
линии по ослаблению английского и американского влияния в странах Ближнего 
Востока, граничащих с Советским Союзом. Я объявил Барзани, что советская 
сторона согласилась, чтобы Барзани и часть его офицеров прошли спецобучение в 
наших военных училищах и академии. Я также заверил его, что расселение в 
Средней Азии будет временным, пока не созреют условия для их возвращения в 
Курдистан.

Абакумов запретил мне сообщать руководителю компартии Азербайджана Багирову о 
содержании переговоров с Барзани и особенно о согласии Сталина предоставить 
возможность курдским офицерам пройти подготовку в наших военных учебных 
заведениях.

Дело в том, что Багиров стремился использовать Барзани и его людей для 
дестабилизации обстановки в Иранском Азербайджане. Однако в Москве полагали, 
что Барзани сможет сыграть более важную роль в свержении проанглийского режима 
в Ираке. И, кроме того, что особенно важно, с помощью курдов мы могли надолго 
вывести из строя нефтепромыслы в Ираке (Мосул), имевшие тогда исключительно 
важное значение в снабжении нефтепродуктами всей англо-американской военной 
группировки на Ближнем Востоке и в Средиземноморье.

После переговоров с Барзани я вылетел в Ташкент и проинформировал узбекское 
руководство о его предстоящем приезде. Затем возвратился в Москву.

Барзани вместе со своими разоруженными отрядами и членами их семей был 
отправлен в Узбекистан. Через пять лет, в марте 1952 года, меня послали в 
Узбекистан для встречи с Барзани под Ташкентом, чтобы разрешить возникшие 
проблемы. Барзани не устраивало положение пассивного ожидания и отношение 
местных властей. Он обратился к Сталину за помощью и потребовал выполнения 
ранее данных ему обещаний. Он настаивал на формировании курдских боевых частей. 
Барзани хотел также сохранить свое влияние на соплеменников, расселенных по 
колхозам вокруг Ташкента, и контроль над ними.

Встреча с Барзани состоялась на правительственной даче. Моим переводчиком был 
майор Земсков, он также, как и Барзани, бегло говорил по-английски. Барзани 
рассказал мне, как американцы и англичане хотели подкупить его для проведения 
акции давления на иракское, иранское и турецкое правительства.

Разработанный мною по поручению нового министра госбезопасности Игнатьева план 
заключался в том, чтобы сформировать из курдов специальную бригаду – полторы 
тысячи человек – для диверсионных операций на Ближнем Востоке. Ее можно было 
использовать и для намечавшегося свержения правительства Нури Сайда в Багдаде, 
что серьезно подорвало бы влияние англичан во всем ближневосточном регионе. 
(При помощи курдов это удалось осуществить в 1958 году, когда я уже сидел в 
тюрьме.) Курды также должны были играть определенную роль в наших планах, 
связанных с выведением из строя нефтепроводов на территории Ирака, Ирана и 
Сирии в случае вспышки военных действий или прямой угрозы ядерного нападения на 
СССР.

Барзани выразил согласие подписать соглашение о сотрудничестве с советским 
правительством в обмен на наши гарантии содействия в создании Курдской 
республики, которую Барзани видел прежде всего в районе компактного проживания 
курдов на стыке границ Северного Ирака, Ирана и Турции.

Выслушав Барзани, я ответил, что не имею полномочий обсуждать соглашение такого 
рода. Однако мы не возражали против создания курдского правительства в изгнании.
 Сопровождавший меня ответственный сотрудник Международного отдела ЦК партии 
Маньчха, участвовавший в переговорах, предложил создать демократическую партию 
Курдистана во главе с Барзани. По замыслу Маньчхи, партия должна была 
координировать деятельность представителей правительства Барзани во всех 
районах проживания курдского населения. Штаб-квартира партии могла бы, по его 
словам, разместиться в правлении колхоза, находившегося километрах в пятнадцати 
от Ташкента.

Я не вмешивался в этот разговор, но слушал внимательно. Когда беседа 
закончилась, Барзани пригласил меня на встречу с офицерами своего штаба. При