Берия приказал прекратить все контакты с американскими источниками. На встрече 
со мной он предложил обдумать, как можно воспользоваться авторитетом 
Оппенгеймера, Ферми, Сциларда и других близких к ним ученых в антивоенном 
движении. Мы считали, что антивоенная кампания и борьба за ядерное разоружение 
может помешать американцам шантажировать нас атомной бомбой, и начали 
широкомасштабную политическую кампанию против ядерного превосходства США. Мы 
хотели связать американские правящие круги политическими ограничениями в 
использовании ядерного оружия – у нас атомной бомбы еще не было. Берия 
категорически приказал не допустить компрометации видных западных ученых 
связями с нашей разведкой: для нас было важно, чтобы западные ученые 
представляли самостоятельную, имеющую авторитет и влияние политическую силу, 
дружественную по отношению к Советскому Союзу.

Через Фукса идея о роли и политической ответственности ученых в ядерную эпоху 
была доведена до Ферми, Оппенгеймера и Сциларда, которые решительно выступили 
против создания водородной бомбы. В своих доводах они были совершенно искренни 
и не подозревали, что Фукс под нашим влиянием логически подвел их к этому 
решению. Действуя как антифашисты, они объективно превратились в политических 
союзников СССР.

Директива Берии основывалась на информации, полученной от Фукса в 1946 году, о 
серьезных разногласиях между американскими физиками по вопросам 
совершенствования атомного оружия и создания водородной бомбы. На совещании, 
состоявшемся в конце 1945 или в начале 1946 года, ученые вместе с Фуксом 
выступили против разработки «сверхбомбы» и столкнулись с резкими возражениями 
Теллера.

Клаус Фукс отклонил предложение Оппенгеймера продолжить работу с ним в 
Принстоне, возвратился в Англию и продолжал снабжать нас исключительно важной 
информацией. С осени 1947 года по май 1949-го Фукс передал нашему оперативному 
работнику Феклисову основные теоретические разработки по созданию водородной 
бомбы и планы начала работ, к реализации которых приступили в США и Англии в 
1948 году.

Особенно ценной была полученная от Фукса информация о результатах испытаний 
плутониевой и урановой атомных бомб на атолле Эниветок. Фукс встречался с 
Феклисовым в Лондоне один раз в 3-4 месяца. Каждая встреча тщательно готовилась 
и продолжалась не более сорока минут. Феклисова сопровождали три оперативных 
работника, чтобы исключить возможность фиксации встречи службой наружного 
наблюдения британской контрразведки. Фукс и Феклисов так и не были 
зафиксированы английской контрразведкой. Фукс сам невольно способствовал своему 
провалу, сообщив службе безопасности, курировавшей английские атомные 
разработки, что его отец получил место преподавателя теологии в Лейпцигском 
университете в Восточной Германии. В это время американские спецслужбы 
разоблачили нашего агента, курьера Фукса, Голда, он опознал Фукса на фотографии,
 и американцы сообщили об этом английской контрразведке. В 1950 году Фукса 
арестовали. После напряженных допросов Фукс признал, что передавал секретные 
сведения Советскому Союзу. Его судили, и в обвинительном заключении по его делу 
упоминалась лишь одна встреча с советским агентом в 1947 году, и то целиком на 
основе его личного признания. О сотрудничестве Фукса с нашей разведкой и 
обстоятельствах его ареста рассказал Феклисов в упоминавшемся мною очерке 
«Героический подвиг Клауса Фукса» и в своей книге «За океаном и на острове».

Сведения о развитии атомных исследований в Англии и реальных запасах ядерного 
оружия в США, переданные Фуксом в 1948 году, совпали с исключительно важной 
информацией из Вашингтона, полученной от Маклина, который с 1944 года занимал 
должность секретаря английского посольства в США и контролировал всю канцелярию 
этого ведомства. Он сообщил, что потенциал ядерного вооружения США недостаточен 
для ведения войны с Советским Союзом.

В научных кругах США и СССР важную роль играли крупнейшие ученые с независимыми 
политическими убеждениями.

Так, например, Оппенгеймер напоминает мне в значительной мере наших ученых 
академического типа – Вернадского, Капицу, Сахарова. Они всегда стремились 
сохранить собственное лицо, стремились жить в мире, созданном их воображением, 
с иллюзией независимости. Но независимость ученого, вовлеченного в работы 
громадной государственной важности, всегда остается иллюзией.

А для Курчатова в научной работе главными всегда были интересы государства. Он 
был менее упрям и более зависим от властей, чем Капица и Иоффе. Берия, Первухин 
и Сталин сразу уловили, что он представляет новое поколение советской научной 
интеллигенции, менее связанное со старыми традициями русских ученых. Они 
правильно поняли, что он амбициозен и полон решимости подчинить всю научную 
работу интересам государства. Правительство стремилось любой ценой ускорить 
испытание первой атомной бомбы, и Курчатов пошел по пути копирования 
американского ядерного устройства. Вместе с тем не прекращалась параллельная 
работа над созданием бомбы советской конструкции. Она была взорвана в 1951 году.
 В США аналогичную позицию занимал Теллер, стремившийся утвердить монополию США 
на ядерное оружие.