Будучи настоящими учеными, Курчатов и Оппенгеймер в то же время были 
административными руководителями важнейших проектов, имевших судьбоносное 
значение для мира. Конфликт личных убеждений, научных интересов и 
административных обязанностей в таком случае неизбежен. Мы не можем быть им 
судьями, работа этих людей над бомбой открыла новую эру в науке. Однако дело не 
только в открытии, суть проблемы в том, что впервые крупнейшие ученые мира 
действовали не только как носители научных идей, но и как государственные 
деятели.

Надо отметить, что первоначально ни Курчатов, ни Оппенгеймер не были окружены 
так называемой «научной бюрократией», чиновниками от науки, которые появились в 
значительных масштабах во второй половине 50-х годов.

В 40-х годах ни одно правительство в мире не могло достаточно эффективно 
полностью контролировать научно-технический прогресс. Парадокс заключался в том,
 что и американское, и советское правительства вынуждены были в интересах 
успешного решения атомной проблемы полагаться на совместную работу с учеными 
различных мировоззрений, возможно, даже враждебных властям, и приспосабливаться 
к их запросам, потребностям, экстравагантному поведению. Виднейшие ученые мира, 
разделяя антифашистские и пацифистские взгляды, полные иллюзий о возможной 
ведущей роли ученых в мировом правительстве после того, как будет открыта 
атомная энергия, были склонны делиться достижениями в этой области с 
учеными-единомышленниками дружественных стран.

Отстаивая свои идеалы, Бор, Оппенгеймер сыграли по существу ту же роль 
диссидентов-ученых капиталистического мира, что и академик Сахаров в 1960-х 
годах, открыто выступавший против создания сверхмощного, нового термоядерного 
оружия и как политический противник советского режима.

С началом «холодной войны» настроения ученых резко изменились. Именно поэтому 
американские физики отвергли в 1948 году попытку нашего нелегала Фишера (Абель) 
возобновить сотрудничество с ними. Они поняли, что это не сотрудничество, а 
шпионаж.




Взрыв советской атомной бомбы


Разведывательные материалы по атомной бомбе сыграли неоценимую роль не только в 
военной политике, но и в дипломатической сфере. Когда Фукс сообщил нам 
неопубликованные в докладе комиссии Смита данные о конструкции атомной бомбы, 
он также предоставил нам исключительно ценные сведения о масштабах производства 
урана-235. Эта информация Фукса дала возможность рассчитать, сколько американцы 
производили урана и плутония ежемесячно, и помогла определить реальное 
количество атомных бомб, которыми они располагали.

Сведения, полученные от Фукса и Маклина, позволили сделать заключение, что 
американская сторона не была готова вести ядерную войну в конце 40-х и даже в 
начале 50-х годов. По значению эти сведения могут быть приравнены к информации 
Пеньковского о реальном советском ракетно-ядерном потенциале, которую в начале 
60-х годов он передал американцам. Подобно Фуксу, Пеньковский сообщил, что 
Хрущев блефует и не готов к конфронтации с США, так же как и американцы не были 
готовы к полномасштабной атомной войне с СССР в конце 40-х годов.

Когда началась «холодная война», Сталин твердо проводил линию на конфронтацию с 
США. Он знал, что угроза американского ядерного нападения до конца 40-х годов 
была маловероятна. По нашим данным, только к 1955 году США и Англия должны были 
создать запасы ядерного оружия, достаточные для уничтожения Советского Союза.

Информация Фукса и Маклина сыграла большую роль в стратегическом решении 
советского руководства поддержать китайских коммунистов в гражданской войне в 
1947– 1948 годах. Мы располагали данными, что президент Трумэн рассматривает 
возможность применения атомного оружия, чтобы не допустить победы коммунистов в 
Китае. Тогда Сталин сознательно пошел на обострение обстановки в Германии, и в 
1948 году возник Берлинский кризис. В западной печати появились сообщения, что 
президент Трумэн и премьер-министр Англии Этли готовы применить атомное оружие, 
чтобы не допустить перехода Западного Берлина под наш контроль. Однако мы знали,
 что у американцев не было нужного количества атомных бомб, чтобы противостоять 
нам одновременно в Германии и на Дальнем Востоке, где решалась судьба 
гражданской войны в Китае. Американское руководство переоценило нашу угрозу в 
Германии и упустило возможность использовать свой ядерный арсенал для поддержки 
китайских националистов.

В 1951 году, когда мы разрабатывали план по военно-диверсионным операциям 
против американских баз. Молотов, комментируя наши предложения, отметил, что 
такие операции должны проводиться в соответствии не только с военными 
соображениями, но прежде всего с политическими решениями. Он сказал, что наша