И. Курчатов

г. Москва

29 сент. 1944 г."


* * *

В 1944 году Хейфец вернулся в Москву и доложил мне и Берии свои впечатления о 
встречах с Оппенгеймером и другими известными учеными, занятыми в атомном 
проекте. Он сказал, что Оппенгеймер и его окружение глубоко озабочены тем, что 
немцы могут опередить Америку в создании атомной бомбы.

Выслушав доклад Хейфеца, Берия сказал, что настало время для более тесного 
сотрудничества органов безопасности с учеными. Чтобы улучшить отношения, снять 
подозрительность и критический настрой специалистов к органам НКВД, Берия 
предложил установить с Курчатовым, Кикоиным и Алихановым более доверительные, 
личные отношения. Я пригласил ученых к себе домой на обед. Однако это был не 
только гостеприимный жест: по приказанию Берии я и мои заместители – генералы 
Эйтингон и Сазыкин – как оперативные работники должны были оценить сильные и 
слабые стороны Курчатова, Алиханова и Кикоина. Мы вели себя с ними как друзья, 
доверенные лица, к которым они могли обратиться со своими повседневными 
заботами и просьбами.

Однажды вечером после работы над очередными материалами мы ужинали в комнате 
отдыха. На накрытом столе стояла бутылка лучшего армянского коньяка. Я вообще 
не переношу алкоголя, даже малая доза всегда вызывала у меня сильную головную 
боль, и мне казалось, что наши ведущие ученые по своему складу и напряженной 
умственной работе также не употребляют алкогольных напитков. Поэтому я 
предложил им по чайной ложке коньяку в чай. Они посмотрели на меня с изумлением,
 рассмеялись и налили себе полные рюмки, выпив за успех нашего общего дела.

В начале 1944 года Берия приказал направлять мне все агентурные материалы, 
разработки и сигналы, затрагивавшие лиц, занятых атомной проблемой, и их 
родственников. Вскоре я получил спецсообщение, что младший брат Кикоина по 
наивности поделился своими сомнениями о мудрости руководства с коллегой, а тот 
немедленно сообщил об этом оперативному работнику, у которого был на связи.

Когда я об этом проинформировал Берию, он приказал мне вызвать Кикоина и 
сказать ему, чтобы он воздействовал на своего брата. Я решил не вызывать 
Кикоина, поехал к нему в лабораторию и рассказал о «шалостях» его младшего 
брата. Кикоин обещал поговорить с ним. Их объяснение было зафиксировано 
оперативной техникой прослушивания, установленной в квартирах ведущих 
ученых-атомщиков.

Я был удивлен, что на следующий день Берия появился в лаборатории у Кикоина, 
чтобы окончательно развеять его опасения относительно брата. Он собрал всю 
тройку – Курчатова, Алиханова, Кикоина – и сказал в моем присутствии, что 
генерал Судоплатов придан им для того, чтобы оказывать полное содействие и 
помощь в работе; что они пользуются абсолютным доверием товарища Сталина и его 
личным. Вся информация, которая предоставляется им, должна помочь в выполнении 
задания советского правительства. Берия повторил: нет никаких причин 
волноваться за судьбу своих родственников или людей, которым они доверяют, – им 
гарантирована абсолютная безопасность. Ученым будут созданы такие жизненные 
условия, которые дадут возможность сконцентрироваться только на решении 
вопросов, имеющих стратегически важное значение для государства.

По указанию Берии все ученые, задействованные в советском атомном проекте, были 
обеспечены приличным жильем, дачами, пользовались спецмагазинами, где могли 
наравне с руководителями правительства покупать товары по особым карточкам; 
весь персонал атомного проекта был обеспечен специальным питанием и 
высококвалифицированной медицинской помощью. В это же время все личные дела 
ученых, специалистов и оперативных работников, напрямую участвовавших в проекте 
или в получении разведывательной информации по атомной проблеме, были переданы 
из управления кадров в секретариат Берии. Тогда же в секретариат Берии из 
американского отдела передали наиболее важные оперативные материалы по атомной 
энергии, добытые разведкой. Из дела оперативной разработки «Эноммоз» по атомной 
бомбе, до сих пор хранящегося в архиве службы внешней разведки, было изъято 
около двухсот страниц. В целях усиления режима безопасности без санкции Берии 
никто не имел доступа к этим материалам. Помню конфликт с заместителем Берии 
Завенягиным, который требовал ознакомить его с документами. Я отказал ему, и мы 
крепко поссорились; он получил доступ к материалам разведки только после 
разрешения Берии.

Большие административные способности Берии в решении атомной проблемы признают 
и участники нашей атомной программы, например, академик Харитон в своем 
интервью о создании атомной бомбы в журнале «Огонек» (1993 г.).

Когда мы получили данные о том, что американские власти уделяют особое внимание