секретности своего атомного проекта, Эйтингон и я предложили использовать 
группы нелегалов в качестве курьеров и для работы с источниками информации: мы 
понимали, что американская контрразведка обратит внимание на связи Хейфеца с 
прокоммунистическими кругами, имеющими выход на специалистов Манхэттенского 
проекта. Получив соответствующую директиву Москвы, Зарубин приказал Хейфецу 
немедленно прекратить разведывательные операции с использованием активистов 
компартии.

Однако ряд активистов компартии продолжали действовать по собственной 
инициативе. В 1943 году, нарушив полученное от Зарубина указание, они, не зная 
о наших выходах на семью Оппенгеймера, обратились к нему с просьбой о 
предоставлении информации Советскому Союзу о работах в Лос-Аламосе. Оппенгеймер,
 опасавшийся раскрытия связей через жену и брата с нашими людьми, вынужден был 
поставить в известность американские спецслужбы об этой просьбе знакомого 
физика, связанного с компартией. Это привело к тому, что все связи с видными 
физиками, участвовавшими в работах по атомной бомбе, были переключены на канал 
нелегальной разведки и использование специальных курьеров, имевших безупречное 
прикрытие в глазах американской контрразведки.




Агентура нацелена на круги, близкие к Оппенгеймеру, компартии, еврейской и 
русской эмиграции в США


В 1943– 1944 годах мы использовали различные каналы подходов к американским 
атомным секретам. Нашими главными целями были лаборатории Лос-Аламоса, заводы 
Ок-Риджа и лаборатории по ядерным исследованиям в Беркли. Мы также пытались 
проникнуть в промышленные фирмы, выполнявшие заказы, связанные с созданием 
атомного оружия.

В 1943 году известный актер, руководитель Московского еврейского театра Михоэлс,
 вместе с еврейским поэтом, нашим проверенным агентом, Фефером совершил 
длительную поездку в США как руководитель Еврейского антифашистского комитета. 
Оперативное обеспечение визита Михоэлса и разработку его связей в еврейских 
общинах осуществлял Хейфец.

Берия принял Михоэлса и Фефера накануне отъезда и дал им указание провести в 
США широкую пропаганду большой значимости вклада еврейского народа в развитие 
науки и культуры Советского Союза и убедить американское общественное мнение, 
что антисемитизм в СССР полностью ликвидирован вследствие сталинской 
национальной политики.

Зарубин и Хейфец через доверенных лиц информировали Оппенгеймера и Эйнштейна о 
положении евреев в СССР. По их сообщению, Оппенгеймер и Эйнштейн были глубоко 
тронуты тем, что в СССР евреям гарантировано безопасное и счастливое проживание.
 В это же время до Оппенгеймера и Эйнштейна дошли слухи о плане Сталина создать 
еврейскую автономную республику в Крыму после победы в войне с фашизмом.

Оппенгеймер и Ферми не знали, что уже в то время они фигурировали в наших 
оперативных материалах как источники информации под кодовыми именами «Директор 
резервации», «Вексель», «Эрнст». Псевдоним «Вексель» использовался иногда и для 
источника обобщенных материалов, поступавших от ученых-физиков, участвовавших в 
американском атомном проекте. Насколько я помню, под общим псевдонимом «Стар» 
иногда фигурировали Оппенгеймер и Ферми. Еще раз повторяю – никто из них 
никогда не был нашим завербованным агентом разведки.

Жена известного скульптора Коненкова, наш проверенный агент, действовавшая под 
руководством Лизы Зарубиной, сблизилась с крупнейшими физиками Оппенгеймером и 
Эйнштейном в Принстоне. Она сумела очаровать ближайшее окружение Оппенгеймера. 
После того, как Оппенгеймер прервал связи с американской компартией, Коненкова 
под руководством Лизы Зарубиной и сотрудника нашей резидентуры в Нью-Йорке 
Пастельняка ("Лука ") постоянно влияла на Оппенгеймера и еще ранее уговорила 
его взять на работу специалистов, известных своими левыми убеждениями, на 
разработку которых уже были нацелены наши нелегалы и агентура Семенова.

Лиза Зарубина, жена Василия Зарубина, резидента в США, была выдающейся 
личностью. Обаятельная и общительная, она легко устанавливала дружеские связи в 
самых широких кругах. Элегантная женщина с чертами классической красоты, натура 
утонченная, она как магнит притягивала к себе людей. Лиза была одним из самых 
высококвалифицированных вербовщиков агентуры. Она привлекла к работе беженцев 
из Польши и одного из помощников Сциларда. Она нашла выход на Сциларда через 
одного его родственника в Москве, работавшего в специальной лаборатории НКВД по 
авиационной технике. Лиза прекрасно владела английским, немецким, французским и 
румынским языками. Она выглядела типичной представительницей Центральной Европы,
 но могла неузнаваемо менять свою внешность и манеру поведения. Лиза состояла в 
родственных отношениях с Анной Паукер, видным деятелем румынской компартии. 
Старший брат Лизы руководил боевой организацией румынских коммунистов, и когда 
его судил военный трибунал, сумел дважды бежать из зала суда. В 1922 году он