и беседы с нашим резидентом в Финляндии Елисеем Тихоновичем Синицыным, которые 
проходили в 1987-1988 годах (в то время, когда он работал над книгой 
воспоминаний), дали мне возможность несколько по-иному взглянуть на то, что 
происходило накануне и во время боевых действий. Какова была роль разведки в 
обеспечении внешнеполитических целей СССР по отношению к Финляндии? Как 
действовала разведка в период войны? Каким образом взаимодействовали военная и 
внешнеполитическая разведки?

К финским событиям, которые были знаковыми для нашей внешней политики, мне 
довелось подключиться в сентябре 1939 года. Бытует точка зрения, что после 
подписания пакта Молотова-Риббентропа у Советского Союза были развязаны руки в 
отношении Финляндии. Однако, несмотря на признание балтийского пространства 
сферой наших внешнеполитических интересов, что было зафиксировано на 
советско-германских переговорах, руководство и командование вооруженными силами 
Германии не было заранее нами проинформировано о планах в отношении Финляндии. 
Тем не менее немцы о них узнали.

Нам стало известно из надежного источника через МИД Германии, что финны 
поставили в известность немцев о секретном зондаже Рыбкина в апреле 1938 года. 
В наших архивных материалах, насколько я помню, это фигурирует под кодовым 
названием «Дело 7 апреля».

Об этом, считаю, стоит рассказать подробнее, как и о феномене Рыбкина, 
передававшего тогда предложения Советского правительства руководству Финляндии, 
причем в тайне от советского посла в этой стране.

Еще в 1937 году руководство НКВД, в частности, Ежов как нарком, выдвинул 
предложения по мирному урегулированию отношений с финнами и о необходимости 
закулисных переговоров с ними. Рыбкин был назначен секретным уполномоченным 
Советского правительства, поскольку именно он инициировал эти предложения.

Для Сталина и Молотова была подготовлена справка, в которой давалась оценка 
политики Финляндии и определялись пути сотрудничества с ней. В справке 
говорилось, что финское правительство не было германофильским и существуют 
реальные условия для того, чтобы парализовать немецкое влияние в Финляндии и 
вовлечь ее в орбиту воздействия СССР. В документе предлагалось поставить перед 
Хельсинки вопрос о заключении пакта о взаимопомощи с условием соблюдения 
неприкосновенности границ. Предлагалось гарантировать финнам поставки 
советского вооружения и техники. В справке также были приведены характеристики 
руководящих деятелей Финляндии, указывались возможности для активного 
негласного, но важного для нас сотрудничества с Аграрной партией Финляндии. 
(Впоследствии для создания партии мелких хозяев Рыбкину было передано около 10 
миллионов финских марок наличными. Эти деньги были использованы для укрепления 
наших позиций в основном через министра финского правительства Пекалла и его 
брата, агента советской разведки.) Подготовленная Рыбкиным справка фиксировала 
наличие в стране мощного агентурного аппарата советской разведки, способного в 
известной мере оказывать воздействие на внутреннюю и внешнюю политику Финляндии.


Кстати, о возможности ареста Рыбкина. На него имелся ряд показаний 
репрессированных сотрудников ИНО. Как руководящий работник, он был отозван в 
Центр в 1938 году, но поскольку «Дело 7 апреля» было возложено на Рыбкина, 
любое действие в отношении такого человека могло быть предпринято только с 
согласия Сталина. А финская тема оставалась приоритетной, несмотря на неудачное 
для нас завершение секретных переговоров летом 1938 года. Кстати, Рыбкин в 
беседе со Сталиным, Ворошиловым и Молотовым высказал сомнение, что финны пойдут 
на секретное соглашение с Советским Союзом. Как ценный работник, проявивший 
себя еще в 1929 году в перехвате тайной переписки Троцкого и его сторонников в 
компартии Германии, не вовлеченный ни в какие политические игры и фракции, он 
продолжал работать в Центре и пользовался полным доверием руководства. Да и на 
дворе уже стоял не 1937 год. И самое, может быть, главное. В связи с тем, что 
Рыбкин сохранил свое положение в Центре, не ставилась под сомнение 
действовавшая агентура в Финляндии. При смене руководства НКВД были лишь 
предприняты обычные меры по ее дополнительной проверке в новой политической 
обстановке накануне войны.

Для СССР военное решение финского вопроса было вынужденным шагом, ибо мирные 
переговоры с финнами о переносе границ закончились ничем. Таким образом с 
сентября по ноябрь 1939 года мы начали военные приготовления и смогли сохранить 
это в тайне от немцев и финнов.

Тем не менее напряженность осенью 1939 года в советско-финских отношениях 
нарастала, и финны демонстративно вели работу по укреплению своей границы, что, 
как им казалось, усиливало позиции на переговорах с нами. С этим были связаны 
обстоятельства, которые нас поначалу удивляли, — финская контрразведка не 
противодействовала советскому военному атташе в изучении будущего театра 
военных действий вблизи Выборга и на Карельском перешейке. Мы-то расценивали 
проникновение в эти районы как успех разведывательной операции. Финны же, 
демонстрируя нам мощь своих укреплений, давали понять, что нам потребуется 
длительная подготовка к военным действиям.