разрешалось с 14 до 18- 19 часов. Точно так же были расписаны часы работы и 
отдыха для всех других руководящих работников. 

Доклады Верховному Главнокомандующему делались, как правило, три раза в сутки. 
Первый из них имел место в 10-11 часов дня, обычно по телефону. Это выпадало на 
мою долю. Вечером, в 16-17 часов, докладывал заместитель начальника Генштаба. А 
ночью мы ехали в Ставку с итоговым докладом за сутки. Перед тем 
подготавливалась обстановка на картах масштаба 1 : 200 000 отдельно по каждому 
фронту с показом положения наших войск до дивизий, а в иных случаях и до полка. 
Даже досконально зная, где что произошло в течение суток, мы все равно перед 
каждой поездкой 2-3 часа тщательно разбирались в обстановке, связывались с 
командующими фронтами и начальниками их штабов, уточняли с ними отдельные 
детали проходивших или только еще планировавшихся операций, советовались и 
проверяли через них правильность своих предположений, рассматривали просьбы и 
заявки фронтов, а в последний час редактировали подготовленные на подпись 
проекты директив и распоряжений Ставки. 

Все материалы, требовавшие решения Верховного Главнокомандования, заранее 
сортировались и раскладывались по трем разноцветным папкам. В красную папку 
попадали документы первостепенной важности, докладывавшиеся в первую очередь; 
это в основном приказы, директивы, распоряжения, планы распределения вооружения 
действующим войскам и резервам. Синяя папка предназначалась для бумаг второй 
очереди; обычно в нее шли различного рода просьбы. Содержимое же зеленой папки 
составляли представления к званиям и наградам, предложения и приказы о 
перемещениях и назначениях должностных лиц. 

Документы из красной папки докладывались обязательно полностью и тут же 
получали ход. Из синей они извлекались выборочно "по мере возможности", но, как 
правило, ежедневно. Зеленая папка докладывалась только при благоприятной 
обстановке. Иногда нам не приходилось раскрывать ее по три-четыре дня. Мы 
старались правильно определить ситуацию, позволявшую доложить тот или иной 
вопрос, и почти никогда не ошибались. Вскоре Сталин раскусил нашу нехитрую 
механику. Иногда он сам предупреждал: 

- Сегодня рассмотрим только важные документы. 

А в другой раз говорил: 

- Ну а теперь давайте и вашу зеленую... 

Справедливости ради должен заметить, что И. В. Сталин очень высоко ценил 
работников Генерального штаба и направлял их на самые ответственные посты в 
действующую армию. Уже в первые месяцы войны тогдашний начальник Генерального 
штаба Г. К. Жуков вступил в командование фронтом. Его заместитель Н. Ф. Ватутин 
стал начальником штаба, а затем и командующим фронтом. Начальники управлений и 
их заместители Г. К. Маландин и А. Ф. Анисов, начальники отделов В. В. Курасов, 
М. Н. Шарохин, П. И. Кокорев, Ф. И. Шевченко и другие были назначены 
начальниками штабов фронтов и армий, а впоследствии некоторые из них успешно 
командовали армиями. Кое-кто, например В. Д. Карпухин, получил под свое 
командование дивизию. 

Вопреки установившимся канонам Сталин считал, что хороший штабист никогда не 
подведет и на командной работе, но, для того чтобы быть полноценным штабным 
работником, надо знать жизнь войск. А потому всех нас без исключения 
командировали на фронты очень часто, и порой на продолжительное время. Такая 
практика в некоторых случаях заметно ослабляла состав Генерального штаба, 
создавала дополнительные трудности в его повседневной работе. Однако у 
Верховного Главнокомандующего и на сей счет существовала своя, твердо 
установившаяся точка зрения: он полагал, и, очевидно, не без основания, что "на 
месте Генштаб всегда как-нибудь выкрутится", а войсковая практика в боевых 
условиях полезна каждому из нас. 

В то же время мы всегда чувствовали его заботу об авторитете Генштаба. При 
докладах в Ставке командующих фронтами И. В. Сталин непременно спрашивал: 
"Каково мнение Генштаба?" или "Рассматривал ли этот вопрос Генштаб?". И Генштаб 
всегда излагал свое мнение. Во многих случаях оно не отличалось от мнения 
командующих фронтами, но, коль его спрашивали, надо было докладывать. 

Верховный не терпел даже малейшего вранья или приукрашивания действительности и 
жестоко карал тех, кто попадался на этом. Хорошо помню, как в ноябре 1943 года 
был снят с должности начальник штаба 1-го Украинского фронта за то, что не 
донес о захвате противником одного важного населенного пункта в надежде, что 
его удастся вернуть. 

Естественно, что при докладах в Ставке мы очень следили за формулировками. Само 
собой у нас установилось правило никогда не докладывать непроверенные или 
сомнительные факты. А их бывало достаточно. В донесениях, например, часто 
фигурировала фраза: "Войска ворвались в пункт Н" или "Наши войска удерживают 
окраину пункта X". Верховному в таких случаях докладывалось: "Наши войска ведут 
бои за пункт Н или пункт X".