Наконец, нельзя не сказать о дерзости и стремительности советского наступления. 
На первый взгляд это обычные черты любой наступательной операции. Однако нужно 
учитывать историческое прошлое японских вооруженных сил. В прошлых войнах 
японская армия обычно сама наносила первый удар, причем с поразительным 
вероломством. Так было в 1904 году при развязывании войны с Россией. То же 
самое повторилось и 7 декабря 1941 года под Пёрл-Харбором. В ходе 
оборонительных действий во второй мировой войне Япония имела дело с противником,
 осуществлявшим, как правило, чрезмерно осторожное методическое наступление с 
сильной артиллерийской и авиационной подготовкой и поддержкой. Насколько мне 
известно, ей не приходилось до того отражать крупных танковых атак. Японская 
армия привыкла к этой робости и методичности в действиях ее противников, к 
относительно невысоким темпам наступления. Другой опыт, видимо, игнорировался. 
Поэтому наряду со стратегической внезапностью мы постарались использовать также 
все доступные способы оперативной и тактической внезапности, в частности атаки 
без артиллерийской подготовки и ночные действия. Это тоже в какой-то степени 
помогло нам завоевать победу. 

Незаметно промелькнул май, настал июнь... 

В первых числах первого летнего месяца замысел операций против Квантунской 
армии в общем виде был готов. С соответствующими расчетами его доложили 
Верховному Главнокомандующему. И. В. Сталин принял все без возражений, только 
приказал вызвать в Москву маршала Р. Я. Малиновского и генерала М. В. Захарова, 
несколько раньше других командующих фронтами приглашенных на Парад Победы. 

Родион Яковлевич и Матвей Васильевич предусмотрительно прихватили с собой 
начальника Оперативного управления штаба фронта Н. О. Павловского и, получив 
пять дней на разработку плана фронтовой операции, немедленно приступили к делу. 
Конечно, в Генштабе они были подробно информированы о стратегическом замысле, 
составе фронта и сроках сосредоточения войск. Выгрузка последних эшелонов 
предполагалась 1-5 августа. 

18 июня Р. Я. Малиновский представил свой доклад. Как и требовала Ставка, 
командующий Забайкальским фронтом исходил из необходимости разгромить 
Квантунскую армию в короткий срок. Полное поражение ее главным силам 
рассчитывалось нанести в течение полутора-двух месяцев. Делалась, однако, 
оговорка, что при благоприятных условиях враг может быть уничтожен значительно 
раньше. 

В полосе Забайкальского фронта предвиделась встреча не только с крупными силами 
японской пехоты, но и с японскими танками, а также с войсками Маньчжоу-го и 
князя Дэвана из Внутренней Монголии. Японцы, докладывал Малиновский, предпримут 
все зависящее от них, чтобы усилить это направление. Следовательно, нужно 
считать, что они подбросят сюда силы из Северного Китая, равные 7-8 пехотным 
дивизиям. Всего, таким образом, в первые полтора-два месяца войны Забайкальский 
фронт может встретить до 17-18 японских дивизий, 6-7 дивизий Маньчжоу-го и 
Внутренней Монголии, 2 танковые дивизии. 

Взвесив свои возможности при наличии в составе фронта четырех общевойсковых 
армий (17, 36, 39, 53-й), 6-й гвардейской танковой армии, 
конно-механизированной группы и 12-й воздушной армии, командующий сделал вывод, 
что этих сил будет достаточно для преодоления сопротивления и, при 
благоприятных условиях, уничтожения 18-25 дивизий японцев, учитывая наше 
превосходство в танках и артиллерии. 

Наиболее выгодным для нанесения главного удара Р. Я. Малиновский. так же как и 
Генштаб, признавал направление на Солунь, Сыпингай. Цели мыслилось добиться 
двумя операциями: первая была рассчитана на овладение Центральной Маньчжурией, 
вторая завершалась выходом наших войск на границы Маньчжурии с Северным Китаем 
и освобождением от противника полуострова Ляодун. 

Оперативное построение фронта намечалось в два эшелона, причем 6-я гвардейская 
танковая армия предназначалась для действий за ударной группой войск фронта. 
Начало наступления планировалось на 20-25 августа. 

Генеральный штаб с этим планом в основном согласился, но в отношении 
использования танковой армии остался при своем прежнем мнении. Во втором 
эшелоне она не могла играть ведущей роли при броске фронта через Хинган. Темп 
ее продвижения на восток регулировался бы в данном случае находящейся впереди 
пехотой. В то же время этот мощный бронированный кулак, очевидно, терял 
возможность поддержать пехоту при захвате и удержании горных проходов. Нельзя 
было надеяться и на то, что под прикрытием пехоты танки сумеют прорваться через 
теснины на Маньчжурскую равнину: попробуй прорвись, когда эти теснины и горные 
дороги окажутся забитыми самой пехотой и ее обозами. Короче говоря, при таком 
оперативном построении сил фронта танковое объединение как бы утрачивало свои 
главные боевые качества. 

Доводы Генерального штаба Ставка признала достаточно убедительными. Р. Я. 
Малиновскому было предложено по прибытии в Забайкалье вернуться еще раз к тем