пехотные дивизии. Не скрывалось и то, что в сложных условиях Прибалтики 
требовались более тщательная подготовка к наступлению и несколько лучшая 
организация боя. Для подготовки новой операции на том же идрицком направлении у 
Ставки испрашивался месячный срок. В числе других просьб наиболее существенными 
были две: пополнить фронты боеприпасами и довести численность дивизий до 
пяти-шести тысяч человек. 

Со всем этим Ставка согласилась, и мы с еще большей энергией взялись за дело. 
Семен Константинович уже не проявлял ко мне былой неприязни. Чем больше мы 
работали вместе, тем теплее становились наши отношения. Как-то вечером за 
чашкой чая он вдруг сказал: 

- Теперь я понял, что ты не тот, кем я тебя считал. 

- А кем же вы меня считали? - поинтересовался я. 

- Думал, что ты специально приставлен ко мне Сталиным. Смутило, что он сам 
назвал твою фамилию, когда встал вопрос о начальнике штаба... 

В тот вечер проблема "отцов и детей" была разрешена окончательно. Все стало на 
свои места. Я и раньше действительно уважал этого заслуженного человека, но в 
полной мере сумел оценить его только в процессе совместной работы в Прибалтике. 
Искренне было жаль расставаться с Семеном Константиновичем, когда меня вновь 
отозвали в Генштаб. 

В апреле, перед возобновлением наступления в Прибалтике, маршал сам попросил, 
чтобы я опять взял на себя обязанности начальника его штаба. Меня не отпустили. 
Я рекомендовал ему моего заместителя генерал-лейтенанта Н. А. Ломова. С. К. 
Тимошенко принял эту рекомендацию и впоследствии остался доволен работой 
Николая Андреевича. При встрече со мной по возвращении с фронта маршал очень 
хвалил Ломова и добавил при этом с обычной своей непосредственностью: 

- Оказывается, в Генштабе - хорошие люди... 

Апрельское наступление в Прибалтике с рубежа реки Нарвы и восточных подступов к 
Пскову, Острову, Идрице, Полоцку и Витебску снова оказалось малорезультативным. 
Фронты продвинулись незначительно, и поражения противнику, на которое мы 
рассчитывали, нанести не удалось. На всех действовавших здесь фронтах 
установилась пауза. Длилась она до июля 1944 года. За это время вопрос о 
разгроме прибалтийской группировки противника, а также об изоляции всей группы 
армий "Север" от Восточной Пруссии был рассмотрен в Генштабе заново. 

Неприятельская оборона в Прибалтике имела четыре основных узла-Нарвский, 
Псковский, Островской и Рижский. Здесь и были сосре-доточены главные силы 
группы армий "Север". Основную роль играла, разумеется, Рига, прикрывавшая 
подступы к Восточной Пруссии. 

Такой характер обороны немцев позволял, как нам представлялось, расшатать ее 
ударами в промежутки, отделявшие один узел от другого, расчленить группу 
"Север" и уничтожить по частям. Полагались мы и на то, что настанет время, 
когда противник вынужден будет сам снимать, а вернее, изымать отсюда живую силу 
и боевые средства для защиты других жизненно важных направлений и районов, а 
именно: берлинского направления и Восточной Пруссии. Зависело это, конечно, от 
развития нашего успеха на западном стратегическом направлении. Он неминуемо 
должен был вынудить врага потянуть свои войска из Прибалтики в Восточную 
Пруссию. Последняя была дорога для немецко-фашистской Германии не только как 
колыбель оголтелого милитаризма и житница страны. При определенной ситуации 
Восточная Пруссия становилась плацдармом, нависающим над флангом нашей 
центральной группировки, и чрезвычайно важным районом базирования вражеского 
военно-морского флота. 

С этой точки зрения мы давно и пристально присматривались к Шяуляю, Отсюда мог 
быть произведен поворот наших войск и на север - в сторону Риги, и на запад - в 
направлении Мемеля. Замысел удара на Ригу в общем виде наметили уже в мае 1944 
года на рабочей карте А. П. Антонова с планом "Багратион". 

В район Шяуляя, по плану "Багратион", нацеливались основные силы 1-го 
Прибалтийского фронта, безусловно достаточные для захвата его. В случае же 
крайней нужды сюда могли быть переброшены резервы Ставки - 51-я и 2-я 
гвардейская армии. Местность вполне позволяла применить здесь большие массы 
войск и все рода оружия. 

Шяуляй сам по себе являлся крупным узлом коммуникаций, связывающих Прибалтику с 
Восточной Пруссией, и захват его очень осложнял бы врагу маневрирование. А 
когда и куда повернуть нам из района Шяуляя, должна была подсказать конкретная 
обстановка. Принципиально же вопрос решался так: поворачивать войска из Шяуляя 
туда и тогда, где и когда основные силы противника окажутся скованными и проще 
будет рассечь его фронт. Никакой информации относительно этого замысла фронтам 
не давалось.