Маршалы Советского Союза. 

Александр Михайлович уклончиво ответил: 

- Кому прикажете, товарищ Сталин. 

- Принимать надо вам или Булганину. Буденный недавно принимал,- сказал И. В. 
Сталин и продолжил: - Я думаю, надо это сделать Военному министру. Вы умеете 
ездить верхом? 

А. М. Василевский немного замялся. 

- Я служил в пехоте,- ответил он,- приходилось, конечно, и верхом ездить, но 
это было очень давно. 

Кто-то из присутствующих предложил: нельзя ли, дескать, принимать парад на 
автомашине. 

И. В. Сталин, обернувшись к говорившему, твердо отрезал: нет, нельзя, не будем 
нарушать наши традиции. 

- Вы, вероятно, совсем не умеете ездить верхом? - обратился он к Н. А. 
Булганину. 

- Не приходилось, товарищ Сталин,- ответил тот. 

- Кто же в таком случае будет принимать парад? Не вызывать же маршалов из 
округов, да и неудобно это будет,- продолжал разговор И. В. Сталин. И вдруг, 
повернувшись ко мне, спросил: - А начальник Генерального штаба ездил 
когда-нибудь верхом? 

- Езжу и сейчас, почти каждый день, товарищ Сталин,- ответил я. 

Действительно, я почти каждое утро с 7 до 8 часов утра ездил верхом, а в 
воскресенье - по нескольку часов в лесу. 

- Вот вы и будете принимать парад, готовьтесь к этому и смотрите не оробейте. 

Пожалуй, это был единственный случай в истории Советских Вооруженных Сил, когда 
начальник Генерального штаба принимал парад. 

Хотя я и умел ездить, но понимал, что одно дело в манеже или в лесу и 
совершенно другое - на главной площади страны, на виду у всех. 

До 1 Мая оставался месяц, и я, после выбора С. М. Буденным коня под мою 
комплекцию, начал ежедневно тренировать его и себя к ответственному моменту 
парада. Семен Михайлович почти ежедневно приезжал на манеж, а потом на 
Центральный аэродром, где мы упражнялись совместно с командующим парадом 
начальником гарнизона Москвы П. А. Артемьевым, скакал вместе с нами под оркестр 
и не пропускал ни малейшего нашего промаха. 

Парад прошел хорошо, и меня даже похвалили за хорошую посадку и выправку. 

Ну а тогда, в Севастополе, с началом нового 1929/30 учебного года шесть человек 
выпускного курса, по два человека с каждой батареи, вызвали к начальнику школы 
Вукотичу и комиссару Хейфецу. Там же были командир дивизиона Крюков и все три 
командира батарей. 

- Вы знаете, конечно, о людях на производстве, которые берут обязательства 
лучше работать и перевыполняют планы. Называют их ударниками,- начал комиссар. 
Затем последовал настоящий доклад на тему, кто такие ударники, как они работают 
и какую пользу приносят стране. 

Мы не понимали, к чему этот разговор, и лишь молча переглядывались. 

- В школе решено поддержать это новое движение, не отставать от трудящихся и 
иметь своих ударников,- продолжил Вукотич.- Вот мы и выбрали для этого 
присутствующих здесь курсантов. Считаем, что вы будете достойны этого высокого 
звания. От вас требуется взять обязательство пройти годичный курс за полгода, с 
тем чтобы в мае сдать все положенные экзамены. Таким образом мы сделаем наш 
первый выпуск ударников. 

- Все вы - большевики,- добавил комиссар,- значит, не подведете нашу школу. 
Будете заниматься в одной группе, сделаем вам облегчение по строевой службе. 
Придется, конечно, удлинить время занятий, пожертвовать зимним отпуском, 
выходными днями. Вот и все. У кого есть вопросы? 

Молчим. 

- Что скажет старшина дивизиона? - вдруг обратился ко мне Вукотич.