бронекатере. Когда-то, еще в мирное время, мне не раз доводилось наблюдать, как 
вот этим же путем колхозники Кубани транспортировали на лодках неправдоподобно 
огромные арбузы. Гребцы медленно, будто бы даже лениво опускали и поднимали 
весла. Ритмично, постукивали уключины. Ярко сияло солнце. Все дышало покоем и 
благополучием. Хотелось самому лечь на дно лодки и без конца смотреть в 
ласковую голубизну неба. 

Не то было теперь. Наш катер, поднимая бурун, рвался вперед по холодному и 
неприветливому проливу. Справа и слева от нас в разных направлениях сновали 
большие и малые "плавсредства" с боевыми грузами и ранеными. Это были корабли 
Азовской военной флотилии, которые тогда несли на себе всю тяжесть непомерно 
большой для них и поистине героической работы по доставке на Керченский 
полуостров всего необходимого для боевых действий Приморской армии. Противник 
систематически обстреливал пролив артиллерийским огнем и нередко бомбил с 
воздуха находившиеся в нем суда. 

Мы вполне оценили предусмотрительность И. Е. Петрова, подославшего для нас 
бронекатер, и трудную, опасную работу моряков той же Азовской военной флотилии, 
протраливших от вражеских мин путь через пролив. 

Командующий 4-й воздушной армией К. А. Вершинин летел на "короле воздуха" - У-2.
 Он считал такой способ переправы через пролив наиболее надежным, хотя в небе 
все время сновали немецкие истребители. Позднее я и сам убедился в 
преимуществах этого способа. Мне несколько раз довелось перебираться на тот 
берег пролива на У-2. Летели обычно метрах в пяти над водой, и истребители 
противника не могли ничего сделать с нами. Очевидно, они даже не замечали нас. 

А пока что с бронекатера мы с опаской поглядывали на едва видимый силуэт горы 
Митридат. Там располагались наблюдательные пункты противника, просматривающие 
Керченский пролив. Рулевой уверенно вел корабль. Столь же уверенно он 
ошвартовался, и мы ступили на берег. 

Крымская земля!.. Она представлялась нам когда-то источником здоровья и радости,
 краем благоухающих садов и золотых пляжей, сокровищницей неповторимых 
памятников культуры разных времен и многих народов. Я ее знал, правда, главным 
образом с другой стороны. 

...С Крымом у меня лично связаны светлые воспоминания. Сюда я попал из 
Московской артиллерийской школы имени Л. Б. Красина. В Москве учиться было 
интересно, и год пролетел незаметно. Учеба шла хорошо, в конном деле я 
преуспевал. Но вот однажды в начале сентября 1927 года на утренней поверке 
командир батареи сказал, что в Севастополе формируется новая артиллерийская 
школа: на первый курс идет прием, а на три старших набирают курсантов со всех 
артиллерийских школ страны. Наша батарея должна была выделить в Севастополь по 
два человека с каждого курса. 

- Если есть желающие - два шага вперед. Если нет - будут мной назначены, 
закончил речь комбатареи. 

Не долго думая, я толкнул своего земляка Петра Васильева, и мы оба шагнули 
вперед. С других курсов тоже вышли по одному человеку, а недостающие тут же 
были назначены. Вот и вся процедура назначения. На следующий вечер мы были на 
Курском вокзале с деревянными сундучками в руках. 

Прибыли мы в Севастополь. Выяснилось, что формировалась первая в Советском 
Союзе школа зенитной артиллерии. Около месяца не было никаких занятий: только 
уход за лошадьми - дважды чистка, водопой и кормежка - да строительство конюшен.
 Мы первый раз увидели море, искупались, повалялись на берегу и были несказанно 
довольны, что сделали "два шага вперед". 

Помимо нас, москвичей, прибыли курсанты из Киева, Сум, Ленинграда. Все 
утряслось, и началась курсантская служба. В Севастополе - царство моряков. 
Напротив нашей школы помещался учебный отряд Черноморского флота. Вскоре мы со 
многими "братишками" перезнакомились и в общем-то жили дружно. 

В городской отпуск увольняли, как и в Москве. В субботу: после занятий до 24.
00; в воскресенье: до обеда - одна часть курсантов и после обеда - другая. 
Однако, где бы ты ни был - на чистку и водопой лошадей обязан являться, если не 
договорился с товарищем, что он все за тебя сделает, и не доложил об этом 
старшине. В Москве по воскресеньям мне приходилось чистить по 3-4 коня. Правила 
и в столице и в Севастополе были одни, но там было много москвичей, которым 
было куда ходить, а мы, "иногородние", за них чистили лошадей. Здесь же 
севастопольских курсантов почти не было, поэтому работали каждый сам за себя. 

Между прочим, любовь к коню и умение хорошо ездить верхом выручали меня или 
ставили в неожиданные ситуации. Вот наиболее памятный пример. 

Как-то в один из весенних дней 1950 года И. В. Сталин спросил бывшего у него на 
докладе Военного министра Маршала Советского Союза А. М. Василевского, кто 
будет принимать Первомайский парад. Обычно для этого назначались поочередно