я понимал, что Гитлер обманул некоторых австрийцев, других запугал, третьих 
уничтожил. Он обещал нам горы золота, а все забирали его сатрапы. Они все 
прибрали к рукам, а я как был рабочий, так и остался. До Гитлера я мог еще 
говорить, чувствовать себя человеком, а гитлеровский нацизм сделал нас 
послушными манекенами, и многие тысячи австрийцев сложили свои головы или 
пропали без вести, чтобы заправилы новой империи стали еще богаче. Да и "Хайль" 
кричал, чтобы он сдох, и на их сборища ходил. А если бы не ходил, то я сейчас 
не был жив. Те, кто не кричали "Хайль" погибли в тюрьмах, но и среди тех, 
которые кричали и ходили на сборища, были и быстро прозревшие от фашистской 
демагогии, были и такие, которые ходили и кричали вместе с фашистами, но 
работали в подполье. 

- Но вот уже виден конец фашизма, а еще находится много дураков из тех, кому 
фашизм ничего не мог принести, кроме каторги, которые еще защищают идущий в 
могилу гитлеризм, - заметил капитан. 

- Да, есть дураков и много. Раньше их увлекали перспективами стать господами, а 
теперь пугают истреблением красными, распространяют сказки, что красные или 
уничтожат всех немцев или угоняют их в Сибирь и там они умирают от голода и 
изнурения. 

- И этому верят? 

- В том то и дело, что верят. Да и как не верить! Сколько горя, несчастья 
принесла затеянная Гитлером война, сколько тысяч мирных жителей было варварски 
уничтожено там, где появлялись фашисты. Поэтому боятся многие, одни боятся, что 
русские не будут щадить ни виновных, ни правых, другие боятся потому, что сами 
или их дети и мужья уничтожали невинных мирных людей. 

- Все это муть! Чепуха! Виновники наших, да и ваших бед понесут заслуженное 
наказание, а невинным и обманутым бояться нечего, - сказал Бунцев и, посмотрев 
внимательно на пленного, добавил: Вот что, Карл. Русские не злопамятны. Мы 
уничтожаем врага только тогда, когда он не сдается, но пленных мы не трогаем. 
Ты будешь жить, если не вздумаешь бежать или выдать нас криком и другими 
действиями. Тогда берегись: стреляю я метко. 

Пленный заерзал, выражая благодарность. 

- Нет, я вам не буду мешать, я буду вам помогать, - сказал он твердо. 

- Но, помогая нам, тем самым ты будешь вредить гитлеровской армии. 

- Да. В фашистскую армию мне нет возврата. Меня обвинят и повесят за убийство 
майора. 

- Ну, а если бы тебе удалось выдать нас, тогда тебя не только не повесят, 
наоборот, наградят. 

Пленный даже обиделся и сказал: 

- Майор был ко мне несправедлив. Он меня часто унижал. 

Карл очень жалел, что утопили его машину, на ней он возил бы русских. Когда 
Бунцев стал ему объяснять, что на машине они не смогли бы проехать через 
контрольно-пропускные и населенные пункты - их могли задержать, то водитель 
пояснил: на переднем лобовом стекле слева был нанесен пропуск. На кузове справа 
и слева были нанесены знаки, что машина принадлежит войскам связи, и их никогда 
нигде не останавливали и документы у них никто не проверял. 

- Я хорошо знаю, где и как проехать, чтобы не задержали и даже не остановили. 
Четыре года ездил с разными офицерами. Были мысли уехать к партизанам, да 
побоялся: машину заберут, а меня расстреляют. 

Бунцев и Кретова, выслушав пленного, переглянулись - оба подумали об одном: не 
врет ли австриец. 

- Ну, а почему ты мне тогда сразу не сказал об этом? Теперь бы уже были у 
партизан или скрылись ближе к линии фронта. 

- Да как вы меня схватили, так я не сразу опомнился. Я думал, что вы и без моей 
помощи обойдетесь. Но можно и другую машину достать подходящую, а вы это умеете 
делать. 

- Не всегда и не всюду легко добывать машины, как ты это думаешь, заметил 
капитан. - Если ты нам будешь помогать, тогда, наверное, будет легче 
обзавестись автотранспортом. 

- Конечно, буду помогать. Буду делать все, что скажете. 

- Партизаном думаешь стать? - спросил капитан.