Я был свидетелем того, какой дорогой ценой был взят Берлин. Мне, диверсанту, 
это было трудно понять, так как наша заповедь - беречь людей. В нашем деле 
решает ас, а не толпа. 

День Победы 

Мысль, что Победа близка, не покидала меня с начала апреля, после того как 
появились в районе представители партизанских соединений под командованием А.С. 
Егорова, В.А. Квитницкого, А.М. Сагеленко, П.А. Величко, П.В. Тканько, которые 
прошли по тылам противника не одну сотню километров с конца лета 1944 года. Эти 
прославленные партизаны, соединившись с Красной Армией, были предвестниками 
скорой капитуляции Вермахта, части которого, обороняясь от наступления наших 
частей, спешили на Запад, чтобы сдаться союзникам. 

Партизаны прибывали не своим ходом, а на трофейных машинах. 

30 апреля наши войска соединились с союзниками на реке Эльбе, куда мы спешили 
со своими отрядами на разминирование берегов. На Эльбе мне довелось встретиться 
с американцами в самом конце апреля или в начале мая. Это была дружеская 
встреча, обнимались. Очень, так сказать, волнительно было. 

Наконец 9 мая был объявлен днем Великой Победы. Этот момент застал меня в 
окружении партизан 7 бригады 14 интернационального корпуса под командованием 
француза, фамилию которого я забыл. 

Войска и партизаны, вошедшие в Берлин, ликовали, а мы продолжали работы по 
разминированию. 

Еще раз я оказался в Германии в начале 1946, когда работал заместителем 
начальника 20-го Управления восстановительных работ Министерства путей 
сообщения по войскам. 

В нашем подчинении были три железнодорожные бригады, которыми командовали 
генералы. Моим начальником был Герой социалистического труда Николай 
Владимирович Борисов. Восстанавливали дороги в западных районах Украины, Польши,
 Белоруссии, Германии и даже в Югославии. 

В середине мая я вернулся в Москву и меня положили в гос-питаль с воспалением 
печени. В госпитале пролежал немного, недели две. Печень успокоилась, но при 
освидетельствовании моей руки дали справку о полной непригодности к военной 
службе. Я вновь остался без работы. При мне было удостоверение инвалида второй 
группы, полученное еще в Финскую войну, но уходить с военной службы я не 
собирался. Эти справки я никому не показал. 

К партизанским делам возвратиться не пришлось: до конца войны я занимался 
исключительно разминированием. 

Разминировали много. Выручало то, что у немцев мины были хуже, а 
радиоуправляемых не было вовсе. 

Дела тех дней тоже памятны, но рассказ о них не может ничего прибавить к тому, 
как осуществлялась ленинская идея партизанской войны и какими губительными для 
противника стали с лета 1943 года действия партизан на коммуникациях врага. 
Поэтому я прерываю свое повествование. Могу добавить лишь, что советские 
партизаны и партизаны освобождаемых Красной Армией стран, объединяя усилия, 
продолжали борьбу с врагом до его полной капитуляции и что их главным оружием в 
этой борьбе оставались мины. Я горжусь тем, что во время войны применялись в 
основном мины, изобретенные мной. Это были и угольные мины, и ПМС, и многие 
другие. За изобретение мин мне была присвоена ученая степень кандидата 
технических наук. 

Мы первые создали и применили магнитные мины. Однако производить их не стали. 
Их изготавливали англичане и снабжали нас. При помощи магнитных мин был 
уничтожен гауляйтер Белоруссии, много техники. 

Глава 9. Без работы 

После войны началось резкое сокращение армии. Пошел к старым знакомым. Мой 
старый друг Павел Алексеевич Кабанов - заместитель министра путей сообщения по 
железнодорожным войскам. 

Меня определили в запасный полк. Я смог работать в архиве. Получал оклад и паек.
 Жить было можно. Мне предлагали разные должности: сначала начальника военной 
кафедры в железнодорожном институте Новосибирска, но жена отказалась. 
Предлагали стать заместителем министра внутренних дел Молдавии. Жена вновь 
отказалась. 

Кабанов предложил должность заместителя начальника 20-го управления 
военно-восстановительных работ по войскам. В этой должности я состоял до лета