- Те обождут. Никуда не денутся, - продолжал он грубоватым голосом. Хочу тебе 
навстречу пойти. 

- Слаб в коленках, - оборвала Наталья. - Научился бы человеком быть, а потом... 


- Но-но, поосторожнее. Могем. Все могем! - похвалялся Паршиков. - Так что, если 
охота, приходи... Уделю внимание... 

- Нахал! - гневно бросила Кострова и не успела отстраниться, как Паршиков с 
силой рванул вожжи. 

Лошадь испуганно шарахнулась с дороги, бочка качнулась на ухабине, и вода, 
плеснув, окатила Наталье спину. 

Она готова была броситься на него с кулаками и, окажись он близко, надавала бы 
тумаков. Но едва отошла от повозки, как заставила себя успокоиться. - "Что с 
него взять? Лучше не связываться с дурнем!" подумала она. 

Дорога потянулась через яровое поле. Наталья подивилась: и недели не прошло, 
как посеяли тут пшеницу, а зерна уже проклюнулись, дали ростки, пока еще не 
зеленые, шелковисто-красные. 

К яровому клину примыкал другой; его засевали сейчас просом. Дорога взбежала на 
пригорок, и отсюда Наталья, как зачарованная, окидывала взглядом привольную, 
уходящую к самому горизонту, равнину. Гудело поле, звенел сам воздух, и далеко 
разошлись, гуляли из края в край в затканном маревом просторе тракторы с 
сеялками. 

На подножках сеялок в цветастых платьях и косынках стояли женщины. Когда один 
трактор, сделав прогон, стал разворачиваться, Наталья не вытерпела, поднялась 
на приступку сеялки и начала ворошить зерно. 

- Доченька, и ты пришла пособлять, - окликнула маленькая, сухощавая, с родинкой 
возле носа Аннушка, доводившаяся Наталье свекровью. 

- Он, мама! - воскликнула Наталья. - А я вас и не узнала! 

- Богатой станет, - поддакнули женщины. 

- Куда уж мне на старости лет... Зачем богатство? Пускай они вот себе наживают, 
- кивнула Аннушка на невестку, и Наталья, догадываясь, что сейчас начнут пытать 
да выспрашивать об Алексее, перевела разговор, спросила, нет ли больных. 

- Кажись, нет, - ответили женщины и опять с вопросом: - Как служивый твой, 
отписывает весточки? 

- Служит. И письма шлет, - скупо ответила Наталья. 

- Вернется с армии - блинами будем угощать, - сказала Аннушка. 

- Как знать, мама, - неопределенно проговорила Наталья. 

- Знамо, - не поняв ее, поддакнула та. - Раз дождики теплые пошли, возьмется в 
рост, доброе уродится просо. 

- А что это у вас? - неожиданно встревожилась Наталья, увидев у нее ссадину на 
руке. 

Она уже хотела дать знак выглядывающему из кабины парню, чтобы остановил 
трактор, - надо же перевязать, но Аннушка велела ехать дальше, сказав, что беда 
не велика, до завтрака потерпит. 

Действительно, до завтрака оставалось мало времени. Все сильнее припекало 
солнце, а небо было чистое, будто залитое хрустальной синью. Нагретая земля 
нежилась, млела, дрожала в зыби теплого воздуха. Следом за трактором по свежим 
бороздкам домовито, важно ходили грачи. То и дело откуда-то поодиночке 
прилетали скворцы и с трепыхавшимся в клюве червяком тут же улетали. 

Трактор сделал еще один круг и остановился вблизи полевого вагончика. 

- Ну-ка, покажите, мама, свою болячку. - Наталья повернула ее руку и 
нахмурилась: - Ой, да у вас опухоль! А вдруг заражение? - И тотчас достала из 
сумки флакончик спирта, омыла ранку и завязала. 

Женщины расселись на лужайке в кружок и принялись завтракать. На корзинах, на 
обрывках газет и просто на коленях раскладывали узелки с едой - вареные яйца, 
печеную картошку, творог, соленые огурцы, куски сала, аккуратно завернутые в 
тряпицы, и одаривали друг друга.