Сборы были недолгими. На машине сразу выехали за черту города. Потянулись поля 
с кое-где проступавшим из-под снега живником. День обещал быть теплым: ветра 
почти не чувствовалось, начинало припекать солнце. И чистый зимний воздух, 
пахнущий почему-то арбузами, и молодые елки, которые, не боясь ни морозов, ни 
снега, весело бежали по обочинам и махали зелеными ветками, - все это 
успокаивало Шмелева. 

Подъехали к лесу. Охотиться начали прямо от дороги. Впереди, по запорошенной 
снегом тропинке шагал в резиновых сапогах и одетый в стеганку Николай 
Григорьевич, а по его следам - Алеша. Подойдя к опушке леса, Шмелев остановился,
 посмотрел, не отстал ли сын, и начал ступать осторожно, чутко поглядывая на 
елки, тяжело поникшие под тяжестью снега и похожие на белые пирамиды. 

"Благодать-то какая!" - мечтательно подумал Николай Григорьевич и вздрогнул, 
услышав за спиной вскрик сына: 

- Папа, глянь - заяц! 

Обернувшись, отец метнул по кустам глазами. 

- Где? 

- А вон след... 

- Ну-у, это он метки по себе оставил, - усмехнулся отец, разглядывая следы. - К 
тому же старые... 

Шли дальше. В волнении Николай Григорьевич слушал тишину. Правее гряды 
обындевелого леса лежало болото. По нему, переваливаясь, устало брел охотник. 
Подходя, Шмелев узнал в нем знакомого Громыку, и оба они, сойдясь, облобызались,
 как старые приятели. 

- И хлопца взял? - обрадовался мальчишке Громыка. - Ну, гляди, каких я тетерок 
словил, - и он снял заплечный мешок, вытряхнул на снег двух черных косачей. 
Алеша как увидел птиц, так и оцепенел, боясь даже шевельнуть слегка 
приподнятыми руками. Он был очарован красотой до сих пор не виданной им птицы, 
отливавшей зеленовато-синим пером и рдеющими, как угли, полосками над самыми 
глазами. 

- Где вы их поймали, дядя? - спросил Алеша. 

- А вон в пуще, - показал рукой на дальний лес Громыка. - Прямо грудками снег 
пашут. 

Алеша перевел завистливый взгляд на отца, помрачнел. 

- Эх, а мы ходим зря. Пойдем в пущу! 

- Нет, Алеша, нынче уже не будет охоты на тетерева, - сказал Громыка, чем еще 
больше огорчил мальчика. 

- Почему? - скривил он губы. 

- Пуща хоть и велика, да тетеревиных лежек мало. Одну я знаю на вырубке, а 
другую - в болоте. - Громыка взглянул на Николая Григорьевича и сокрушенно 
добавил: - И чего весть мне не дали? Я бы сразу и повел к их спальням. 

- У них спальни есть? - удивился Алеша, и, по глазам видно было, не терпелось 
ему поглядеть. 

- Выбирай себе косача, - предложил Громыка. - Ну-ну, смелее! 

Алеша колебался, в смущении свел темные брови и отвернулся. Громыка взял его за 
руку и заставил взять крупного, с завитками на хвосте, тетерева. Мальчик весь 
просиял, долго разглядывал косача, перебирал тугие перья, прежде чем положить 
его в рюкзак. 

Охотники удалялись от пущи. Когда шли через болото, Громыка остановился возле 
кустов можжевельника, показал на лунки, вырытые в снегу. Это и были тетеревиные 
спальни. Одна ямка, осыпанная внутрь, была похожа на след копыта; покормится 
тетерев можжевельником или березовыми почками, пояснил Громыка, потом сложит 
крылья и падает прямо в рыхлый снег, проползет немного в снегу, сделает себе 
отдушину и ночует преспокойно. 

- Тише! Я поймаю! - шепотом предупредил Алеша и стал красться, затаив дыхание. 
Шагах в пяти от него был подозрительный бугорок, и мальчик прыгнул на него, 
распластался на снегу, потешно обхватив руками разворошенный снег. 

Громыка покатился со смеху.