снежинки. Поземка куражится с протяжным подвыванием. Слышится посвист ветра. 
Временами к нему примешивается какой-то стон - это с мороза трещит по углам 
изба. 

- Лютует! - замечает Митяй и, прищуриваясь, спрашивает: - Вот насчет оси... 
Никак я в голову не возьму, что оно такое? 

Игнат, видя, что озаботил этим свата, издалека повел речь, жестикулируя. 

- Ну-ну, слыхал... И про Муссолини, и про фюрера германского, - с нетерпеньем 
перебил Митяй и развел руками. - А все ж, при чем ось? Извини, сваток, не могу 
докумекать... 

- Как при чем? - загорячился Игнат, чуть было не свалив солонку. Ну, возьми 
нашу обыкновенную ось о двух чеках. На одной стороне, значится, вместо колеса - 
Гитлер, на другой - этот самый Муссолини... Японца тоже сажают... Вот они, 
стало быть, сели и поехали... 

- Куда поехали? 

- Знамо дело куда. Не к теще на блины, а мир баламутить. 

- Постой-постой, сват, как это на одной оси три колеса очутились? Вроде бы не 
по-людски. 

Игнат на миг растерялся; практические соображения свата поставили его 
прямо-таки в тупик. Так и не поняв толком, зачем и можно ли насаживать на одну 
ось три колеса, Игнат махнул рукой: 

- Один черт, сколько у них колес! Факт, ось выстрогали. Понимаешь, сговор 
промеж себя затеяли... чтобы миром завладеть. 

- Спицы поломают, - убежденно заверил Митяй. - А мой Алешка, думаешь, зазря на 
рубеже служит? И вообще, сват, не стращай меня этой самой осью. Ежели коснется, 
и ось не выдержит, и колес не соберут. 

Мало-помалу разговор принял более согласный, совсем родственно-житейский 
характер. Сват Митяй, как человек практичный, высказал думку, что по осени 
Алешка сулится из армии и, дескать, не время ли подумать об устройстве их жизни.
 Игнат и раньше примечал, что сват дуется на него, серчает, что после свадьбы 
Наталья не перешла в избу Митяя жить по праву невестки, - осталась у родичей. 
Поэтому Игнат не пожелал на этот раз огорчать свата, тем более рано или поздно, 
а Наталья должна отделиться, и он согласно закивал головой: 

- Я, знамо, не прочь. Можно и за стройку взяться. Да где место подобрать? 

- Для избы-то? - спросил Митяй и поспешно ответил: - А возле клуба. Чем не 
место? 

- Ха-ха! Разумно! - неожиданно рассмеялся Игнат. - Я вот в заморских странах, к 
примеру в Инкермане, бывал... Так, веришь, с музыкой ложатся, с музыкой и 
встают. 

- Пущай и наши музыкой пользуются, ежели охота. 

- Охота! - поддел Игнат. - Да я из-за этой чертовой музыки, может, и жены 
первой лишился. - Он встал, заходил по комнате. - Ну, соображаешь, куда ты 
клонишь? Возле клуба!.. Да от той дьявольской перепляски сам черт глаза завяжет 
и сиганет в омут... День и ночь одни танцульки, каблуки посбивали... Никакой 
серьезности! 

- Кхе, - поперхнулся Митяй, но, вовсе не желая отступать от затей, сказал: - Да 
нешто добрых мест мало. Поселим хотя бы рядом с Феклой. 

- Опять? Ну, сват, допечешь ты меня, - рассердился пуще прежнего Игнат. - Да я 
с этой квашней... на одной меже... прости меня, грешного... на одном гектаре 
оправляться не сяду!.. - Игнат брезгливо плюнул и уже миролюбиво: - Пригоже 
жить с хорошим соседом. А с ней что? Одни перебранки... Нет, допрежде чем 
строить избу, надо обмозговать, где ее поставить. Истинно! 

Со двора донеслись суматошные хлопки, похоже - ветер трепал случайно забытую во 
дворе ветошь. Да нет же, это захлопал крыльями петух. Вот он гортанно и сипло 
пропел. 

Под окнами послышались мелкие и быстрые шаги. Заскрипели половицы крыльца, 
распахнулась сенная дверь, и в избу вбежала Наталья, вся рдяная с мороза, 
возбужденная. 

- Вечер добрый, - поклонилась она свекру, потом отцу.